Одна дама заплатила тысячу за «двойной дубль» — «сцену» с четырьмя парнями, которая длилась весь вечер. Дама ушла весьма освеженной. Ребята же ужасно устали.
У нас появились постоянные клиентки, и хотя большинство из них соглашались на любого из партнеров, были и такие, которые настаивали на определенных партнерах — их мы называли «женами».
Почти у каждого было по «жене», у Кинга Хейеса — две, а у Уолкотта Сэндза даже три. Судя по популярности, которой пользовался Сет Хокинс, вскорости у него будут только «жены», а разовым клиенткам придется записываться к нему на прием за много дней вперед.
Вместе со мною в «конюшне» насчитывалось теперь девять «жеребчиков». За последнюю неделю марта я заработал в общей сложности восемьсот пятьдесят пять долларов, Марта Тумбли — шестьсот семьдесят пять. Она также сообщила мне, что теперь старые клиентки рекомендуют новых — «розничная торговля», так назвала она этот новый поворот дела.
— Нам необходимы новые мальчики, — сказала она. — И вот еще что, Питер, нам надо быть уверенными, что они чистые.
— Ты имеешь в виду венерические болезни? Боже упаси! Слушай, проконсультируйся со своим приятелем-адвокатом: если какая-нибудь из наших клиенток подцепит лобковые вши, может ли она подать на нас в суд за неправильно проведенную процедуру?
По правде сказать, шутка получилась невеселая.
Мои доходы настолько возросли, что теперь я смог почти все время посвящать управлению предприятием, однако за мной сохранялась парочка «сцен» в неделю: деньги такие легкие, сказал я себе, что было бы глупо от них отказываться…
Женщину звали Эми. Поначалу мне показалось, что ей тридцать с небольшим, но потом я заметил седые прядки в длинных золотистых волосах и маленькие морщинки у глаз и вокруг рта. Около сорока или чуть больше, решил я. Обручальное кольцо.
Я помог ей снять старомодное каракулевое пальто. Под пальто оказалось платье в цветочек с кружевами у шеи и по подолу — ну совсем детское платьице. Ужас.
Я подал ей бокал вина. Она подняла его и осмотрела сквозь бокал нашу комнату.
— Когда так смотришь на мир, кажется, что он сияет.
— Да вы поэт! — воскликнул я.
Она робко улыбнулась.
— Я действительно поэтесса. Издала две книги.
— Замечательно!
— Я сделала это для себя.
В спальне она попросила меня раздеться первым. Я лежал обнаженным на постели, она села рядом, положила ладонь мне на грудь и долго-долго меня рассматривала.
— Как хорошо…
— А вы не хотите раздеться?
Она наклонилась. Длинные волосы приятно щекотали мне лицо.
— Я кое-что должна вам сказать… У меня одна грудь… Вам очень противно?