— У нас то же самое, — задумчиво произнесла Никки.
Она уселась на кровати, скрестив ноги, и стала мазать ногти ярко-красным лаком.
— С каждым годом на улицах все больше молодых охотниц. Ты же читаешь газеты. Им по четырнадцать — пятнадцать лет. А то и меньше. Это опасные конкурентки.
— Надо быть полным идиотом, чтоб связаться с четырнадцатилетней.
— Дело в том, — пояснила она, — что, соответственно накрашенные и одетые, они выглядят совершеннолетними. Перед тобой просто хорошенькая, гладенькая цыпочка. Ну, мужик и пользуется. Какие там у петуха моральные принципы…
— Но ты в потрясающей форме, — заверил я ее.
— Конечно, но я уже не девочка. Поэтому и рассчитываю только на десять лет.
Я смотрел, как она трудится над ногтями, сосредоточенно, сжав губы, твердо держа кисточку.
— У меня был парень, который любил делать мне маникюр, — вспомнила она. — А сейчас он уехал.
— Никки, тебе не противно? Я имею в виду то, чем ты занимаешься?
— Нисколько, — сказала она. — Может быть, потому, что и мать моя занималась тем же. Она старалась держать меня подальше, но я понимала, что происходит. Всего, два года назад я вела честную жизнь. Но отказалась от нее совершенно сознательно.
Меня восхищала ее твердость. Она шла своей дорогой так же уверенно, как Дженни Толливер — своей.
— Сначала было трудно, — подтвердила она. — Я знала многих девушек, ставших алкоголичками или наркоманками. Некоторые покончили с собой. Чтобы держать себя в руках, нужна строжайшая самодисциплина.
— Верю, — сказал я. — Кругом одни извращенцы…
— Это не самое страшное. Самое страшное — начать, решиться продать, сдать внаем свое тело. Свихнуться можно.
— Но ты ведь решилась.
— Решилась. Мозги у меня неплохие, и я подошла к делу логически. Я даже составила перечень его достоинств и недостатков.
Она покончила с ногтями, плотно закрутила бутылочку с лаком, поставила ее на место. Легла на спину, поболтала ногой.
— Достоинства, — продолжала она, — это большие деньги, независимость, никакого расписания с-девяти-до-пяти, ощущение собственной силы, о котором я сейчас не хочу говорить. Недостатки: столкновение с законом, вероятность заполучить клиента, который окажется убийцей, и мысли о том, что будет, когда я состарюсь и поседею. В конце концов я решилась и никогда не жалела об этом. Подвинься, освободи местечко.
Она вытянулась рядом, сбросила полотенце, и я ощутил на губах пряди ее длинных черных волос. От нее исходил запах мыла и собственный, присущий ее телу, непонятный аромат. Гладкое бедро легко касалось моей ноги.
— Никки, на многих жеребцов мы вышли через моего бывшего театрального агента. Конечно, за плату, и мне хорошо известно, как он нуждается в деньгах. Только поэтому он согласился. Но его это гложет. Его мучит моральная сторона дела. Тебя никогда не терзала совесть?