— Н-да, — он поднял голову и посмотрел на радиста. — Попробуйте связаться с летчиком.
Радист кивнул и стремительно вышел из кабинета. Соколов повернулся к Марине:
— Вы предупреждали летчика, что по новой трассе летать нельзя?
— Да. Но наш милый Борис, как вы называете его, всегда делает по-своему. Разболтался…
— Марина Семеновна, — перебил ее Соколов, — у нас нет другого летчика.
— Почему такая паника? — заметил Колбин, пожимая плечами. — Очевидно, вынужденная посадка…
Кречетов почти с ненавистью посмотрел на него.
— Может быть, и вынужденная посадка, — хмуро сказал Соколов. — Будем надеяться на лучшее. Сейчас все выяснится.
Вернулся радист и сказал, что ему не удалось связаться с летчиком.
Кречетов поднялся и тяжелой походкой направился к двери.
— Вы куда, Корней Захарович?
— Поеду.
Соколов вышел из-за стола и пожал руку Кречетову.
— Кстати, дневник Лебедянского при вас?
— Дневник? Какой дневник?
— Профессора Лебедянского.
— Нет, нет, — глухо ответил Кречетов.
— Ну, это не к спеху, — смущенно сказал Соколов. — Поезжайте.
Кречетов медленно вышел из кабинета.
— Данила Корнеевич, вставайте. Беда!
Данила открыл глаза и увидел встревоженное лицо Вари. Несколько секунд он разглядывал ее, все еще находясь во власти сна.
— Да вставайте же! — трясла она его за плечи.
В шалаше было тепло. Пахло хвоей. Вставать не хотелось.
— Что случилось?
— Беда. Овчарук и Борис пропали.
— Как пропали? Они же не маленькие.
— В лагере их нет.
Пришлось вылезать из шалаша. Снег, выпавший за ночь, слепил глаза, и Данила невольно зажмурился. Раздевшись до пояса, он обтерся снегом и подошел к костру. Дрова были подброшены совсем недавно.
— Это вы постарались? — Спросил Данила.
— Нет.
— Наверное, ребята пошли за дровами, — сказал он, оглядываясь вокруг.
От костра веером расходились следы. Прошел час. Тревога стала закрадываться в сердце Данилы. Овчарука и Бориса все не было.
— Странно, — сказал он и посмотрел на Варю. — Может быть, они записку оставили? Не видели?
Варя покачала головой:
— Что-то случилось… Болит сердце.
Данила внимательно посмотрел на нее.
— Без паники, Варя. Бориса я не знаю, но Овчарук… Почему-то я в него верю.
Данила пошел по следу, который показался ему более свежим.
След вывел к каньону. Черные, словно из угля, стены круто падали вниз. На дне ровным слоем лежал нетронутый снег. «Очевидно, в этот каньон и течет огненная река Тиглы», — подумал Данила.
Подошла Варя.
— Ну, что? — спросила она.
Данила пожал плечами. Они молча пошли по краю ущелья. След, по которому они шли, обогнув кусты стланика, раздвоился.
— Овчаруку, видно, надоело идти нога в ногу с Борисом, — заметил Данила.