— Почему вы думаете, что первым шел Борис?
— Почему? — переспросил он. — Борис, по-моему, покинул лагерь на рассвете. Может быть, он испугался чего-то. Я жалею, что не загнал его на ночь в шалаш. Овчарук, увидев удаляющегося летчика, пошел за ним, надеясь быстро догнать его и вернуть назад.
Варя и Данила молча вернулись в лагерь.
После скудного завтрака он вытащил сигареты — их осталось немного — и закурил. Вдруг в глазах Вари он увидел слезы.
— Что с вами?
— Не обращайте на меня внимания, — сказала она. — Мне не по себе. Во всем случившемся виновата я.
— Вы? Почему вы?
— Перед вылетом Борис спросил меня: может, полетим по новой трассе? Я сказала «полетим». А Марина при мне предупредила Бориса, что надо лететь в обход, по старой трассе. Но ему так хотелось скорее попасть в «Зарю» к больной невесте. Стоило мне возразить…
— Жизнь — не поезд и не всегда движется по расписанию. Тем она и хороша. Я не понимаю людей, которые в девять приходят на работу, в пять кончают, вечерами читают детективные романы, в неделю раз отправляются за город любоваться природой, чтобы потом со вздохом облегчения вернуться к привычному кругу обязанностей. Разве это жизнь?
— Положим, таких равнодушных людей у нас мало.
— Есть еще, Варя, — ответил Данила и вдруг широко улыбнулся. — Вот в горах — это да! Посмотрите, — он описал рукой круг. — Вулканы, соприкосновение с необузданными силами природы — это меня радует. Я нисколько не жалею о случившемся. И вы зря казните себя. Ваше желание — быстрее попасть к больному человеку — было вполне естественно…
— Боюсь за Бориса, — сказала Варя. — Он какой-то странный… Никогда не видела его таким.
— Я вообще не пойму, как он попал в летчики, — Данила бросил окурок в костер и посмотрел на Варю. — Не надо расстраиваться. Возле вулканов нельзя быть слабой и сентиментальной.
— Что же теперь делать? — спросила она.
— Пойду искать. Вы оставайтесь в лагере, никуда не отлучайтесь. Все будет хорошо.
Данила хотел сказать: «Вы же храбрая девушка», — но, встретившись с ее заплаканными глазами, понял, что ничего не надо говорить. Она сунула ему в карман несколько кусков сахару и баранки.
— Оставьте себе.
— Тут еще есть, — солгала она и покраснела. — Я жаркое себе приготовлю. Подстрелю куропатку.
Он вытащил баранки из кармана. Пять штук. Две положил обратно, три молча вернул Варе.
— Лыжи бы сейчас! — вздохнул он и широкими шагами пошел из лагеря; возле каньона оглянулся и приветственно поднял руку.
— Буду ждать! — крикнула ему вслед Варя.