Зато любопытства Пуаро с лихвой хватало на нас двоих, и его воля была сильнее моей. Он настоял, чтобы я остался. Это же мое дело, сказал он, – значит, я должен довести его до конца аккуратно. И он сделал руками такой жест, словно расправлял какую-то невидимую обертку: можно было подумать, что расследование убийства – это посылка, нуждающаяся в тщательной упаковке.
Итак, несколько часов спустя мы с ним уже оказались в маленькой квадратной комнатке в Скотленд-Ярде, где через стол от нас сидела Дженни Хоббс. Сэмюэла Кидда тоже арестовали, его допрашивал Стэнли Бир. Я предпочел бы сам заниматься Киддом: хотя тот и был мошенник и во всех отношениях гнусный тип, зато у него я ни разу не слышал голоса, гасящего все надежды, как у Дженни.
Что до голосов, то меня поразил Пуаро, когда он обратился к Дженни почти с нежностью:
– Почему вы это сделали, мадемуазель? Зачем нужно было убивать Нэнси Дьюкейн, с которой вы так долго были союзницами и подругами?
– Нэнси с Патриком были любовниками во всех смыслах этого слова. Я узнала об этом лишь сегодня. Раньше я всегда думала, что мы с ней равны: обе любили Патрика, но знали, что никогда не сможем быть с ним так – и никогда с ним так не были. Все эти годы я верила в то, что их любовь была чистой, но это оказалось ложью. Если бы Нэнси по-настоящему любила Патрика, она не превратила бы его в прелюбодея и не бросила бы тень на его репутацию.
Дженни смахнула слезу.
– Думаю, я оказала ей услугу. Вы же слышали, как она говорила, что хочет воссоединиться с Патриком. Ну вот я и помогла ей, разве нет?
– Кэтчпул, – обратился ко мне Пуаро. – Помните, когда мы нашли кровь в номере 402 отеля «Блоксхэм», я говорил вам, что мадемуазель Дженни уже не спасти?
– Да.
– Вы думали, я решил, что она мертва, но вы меня не так поняли. Видите, я уже тогда знал, что Дженни не поможешь. И боялся, что она уже совершила ужасные дела, которые гарантировали ее скорую гибель. Вот что я имел в виду тогда.
– Я умерла вместе с Патриком, во всех смыслах, – тем же тоном сплошной безнадежности продолжила Дженни.
Я понимал, что у меня есть лишь один способ пережить этот ужас, а именно сконцентрироваться на вопросах логики. Решил ли Пуаро загадку? Похоже, что да, но я по-прежнему блуждал во тьме. Кто, например, убил Харриет Сиппель, Иду Грэнсбери и Ричарда Негуса и для чего ему это понадобилось? Эти вопросы я задал Пуаро.
– А, – сказал он, улыбаясь с таким удовольствием, точно я напомнил ему о шутке, над которой мы когда-то смеялись вместе. – Я понимаю, в чем ваша трудность, mon ami. Вы долго слушаете разглагольствования Пуаро, и вдруг, когда до конца остается всего несколько минут, происходит еще одно убийство, и вы остаетесь без ответов, которых так долго ждали. Dommage.