«Ну что ж, – пожал плечами Николай и посмотрел на Фрэнка. – В принципе, я бы мог… Ты как, Фрэнк Уайт?»
«Я тоже мог бы в принципе, да, – энергично закивал тот, напуганный перспективой вновь вдруг остаться в одиночестве, наедине со своей бедой. – Свадьба – это вообще интересно, и я здесь не был никогда…»
«Ну вот и славно, – облегченно вздохнул Тимофей, глянув на Фрэнка с некоторым недоумением. – Вот и выручили, а то понадеешься на всяких, а они так подставить и норовят. Те тоже иногородние, вырвались на свободу, а свобода она не каждому по силам!» – Он сделал приглашающий жест, и вся компания направилась к джипу.
«Так бы все ничего, – приговаривал Царьков, обращаясь главным образом к Николаю, – но у нас, понимаете, тайна – уж больно родитель у Лизы строгий. Она у меня фифа московская, ей и прочат генерала или нефтяного князька. А тут я, простой сиволдайский труженик… Так и приходится – наспех да по секрету – а после скажу: кончено, отыграли, вот она, моя жена! Вечером в «Шамане» все вместе и погуляем. Вам, холостым, красавиц подыщем, чтобы не скучно – с этим у нас тут полный комплект. Были бы бумажки, будут, как говорится, и милашки – а я уж, как человек несвободный, со своей покуражусь зазнобой, раз выкрал да умыкнул. Лизка, покажи кольцо, пусть видят – у нас по-честному!»
Тимофей был доволен: все вновь шло как нужно. И в ресторане правильно будет появиться в компании москвичей – приехавших, будто, вместе с женой, как старые столичные друзья. Возвращение прошлого, так сказать. Прежние грехи выплывают наружу, давая повод ознакомить общественность с истинным положением дел. Вот она, мол, тайная супруга – теперь уже явная, а не тайная, нет больше возможности скрывать. «Покровителю» скоро донесут, и пусть – так оно все и решится. А Майя, стерва зубастая, позлится да перебесится – не убьет же она его в конце концов.
Оставался последний этап – пресловутый поселковый ЗАГС. За него Царьков был спокоен: у тамошнего директора имелись веские причины держать язык за зубами. Знакомством этим он разжился случайно, когда еще на горизонте личной жизни не сгущались никакие тучи. Конечно и тут не обошлось без жеста судьбы, гораздой на лукавства, и Царьков мог поставить себе в заслугу, что распознал его вовремя и поступил единственно верным образом.
Впрочем, «жест» был отчасти спровоцирован им самим: едва разбогатев, он возжелал купить себе джип «Тойота» – черный и громоздкий, в точности такой, как у московского обидчика, ставшего виновником перелома в жизни. Не то чтобы он видел в этом большой смысл, но хотел продемонстрировать самому себе вновь обретенную власть над символами, а отчасти – и способность насмеяться над ними, как доказательство своей силы. Через месяц или около того мироздание показало в ответ, что поняло и оценило шутку: новенький джип Тимофея ударила другая машина.