К этому же разряду относится и вся история с писательскими «подвигами» Брежнева. Не знаю точно, кто был инициатором затеи, но большую роль сыграли и немало на этом для себя выгадали Черненко, ряд других.
Г. Арбатов. Знамя. 1990. № 10. С. 206–207.
* * *
Страсть к наградам, всякого рода побрякушкам стала носить просто болезненный, параноидальный характер. Брежнев радовался, как ребенок, когда ему вручали статуэтку «Золотого Меркурия», Ленинскую премию мира, «Золотую медаль мира» имени В Ф. Жолио-Кюри, афганский орден «Солнце Свободы», высшую награду в области общественных наук — Золотую медаль имени Карла Маркса, Ленинскую премию в области литературы, новый партийный билет № 00000002 (первый, конечно, предназначался мысленно покойному Ленину), комсомольский билет № 1 или просто первый значок «50 лет пребывания в КПСС».
Тщеславие обрело гротескные формы. Вся страна, едва пряча саркастическую усмешку, почти открыто потешалась над своим незадачливым руководителем. Соратники генсека (не все, правда) при бесчисленных награждениях изображали вежливые улыбки и отводили в сторону от объективов телекамер свои взгляды.
Д. Волкогонов, кн. 2, с. 71.
* * *
Я вспоминаю две фотографии. Первая — во время Парада Победы на Красной площади, здесь генерал-майор Брежнев вместе с командующим во главе сводной колонны своего фронта. На груди молодого политработника гораздо меньше наград, чем у других генералов: два ордена Красного Знамени, орден Красной Звезды, орден Богдана Хмельницкого и две медали. Уж не в этом ли кроется загадка синдрома орденомании позднего Брежнева? И вторая — дряхлая фигура Брежнева в маршальском парадном мундире, увешанном, точно иконостас, многими десятками орденов и медалей. Всего их насчитывалось около 200.
В. Врублевский, с. 41–42.
* * *
Ему дали два ордена Октябрьской революции, в то время как в статуте ордена написано, что им дважды не награждают. Ему специально изготовили орден Победы, которым награждались только командующие фронтами и более высокие командиры в годы Великой Отечественной войны.
Н. Леонов, с. 259.
Глава 6
ЕСЛИ МАСКУ ПРИПОДНЯТЬ
Политика. Сталь. Методы. Уловки
Брежнев — тоже честолюбивый деятель (сравнение с Н. С. Хрущевым. — Сост.), но гораздо более осторожный, менее самоуверенный и амбициозный, более склонный прислушиваться к мнениям других. Не стеснялся спрашивать совета и прилюдно. Бывало даже так: идут переговоры с иностранной делегацией, причем в ее составе есть люди, понимающие по-русски, а Брежнев, высказав какое-либо соображение, поворачивается ко мне, сидящему рядом, и громко спрашивает: «Я правильно сказал?» Впрочем, может быть, это был и своего рода театральный жест, рассчитанный на «умиление» собеседников… Подобно Хрущеву, он тоже был хитрым, но, пожалуй, более последовательным в своих замыслах, неторопливым, гораздо более сдержанным и менее склонным выдавать всем «на-гора» свои настроения и намерения. И, конечно, это был человек куда более терпеливый и терпимый, даже доброжелательный к людям (до определенных пределов). Но и эта веселая доброжелательность была не без расчета. Мне хорошо запомнилось, как однажды, расслабившись в вагоне во время одной из командировок, Леонид Ильич бросил такую фразу: «Знаешь, Андрей, обаяние — это очень важный фактор в политике».