— Лавьенды? — переспросил циркач. — Той самой? Ученицы и любовницы Скованного? Волшебницы?
— Верно. — Она поймала его за руку, видя, что он делает шаг в том направлении. — Не стоит туда ходить.
— Почему?
— Тебе статуэтки Арилы явно мало, — издевательски произнесла Лавиани.
Шерон не поняла, о чем они говорят:
— Уже поздно. Нам надо добраться до жилья. Вокруг башни лабиринт старых развалин. Заблудиться в нем в таком тумане будет очень легко. А ночью скрэги смелее.
Акробат с неохотой кивнул, соглашаясь. Было жаль, что он не увидит место, овеянное легендами.
Через два десятка шагов они оказались возле базальтовой стелы, на которой кое-где еще оставался облицовочный синий мрамор. Ее верхушка была увенчана распахнувшим крылья, выщербленным ветрами альбатросом, каменное изваяние которого господствовало под низкими облаками над этой местностью. Тэо задрал голову, глядя на окутанное дымкой пернатое чудовище с огромными крыльями и хищным изогнутым клювом — символ прошлой эпохи, устоявший перед Катаклизмом, расколовшим Летос.
— Огромный.
— Их создали великие волшебники, чтобы они не подпускали тех, кто владеет магией той стороны. Но сила покинула птиц после того, как Тион победил в войне.
Они продолжили путь, Тэо оглянулся одновременно с Лавиани, но город уже скрылся в белой пелене. Хотя перед глазами акробата все еще парил альбатрос с распростертыми крыльями, мифический магический защитник, способный остановить тьму на границах. Говорят, на Рубеже оставались подобные, но почти всех уничтожили мэлги, пытающиеся пробраться в обжитые земли герцогств.
Примерно через полчаса, когда дорога пошла под уклон и с одной стороны вновь появился лес, Лавиани глубоко втянула носом воздух и поморщилась.
— Чувствуете? — спросила она у спутников.
Шерон обернулась к ней:
— Нет. Что такое?
— Сейчас узнаем. — Сойка внезапно сошла с тракта к лесу.
— Что ты… — начала указывающая, но в этот момент как раз изменился ветер, и она поперхнулась.
— Забери меня Скованный! — пробормотал Тэо, закрывая нос рукавом.
Шерон решительно отодвинула Лавиани в сторону, не обращая внимания на ее недовольную гримасу, и пошла по влажным еловым иголкам, щедро разбросанным на земле, к черным зловещим деревьям, возле которых лежало человеческое тело.
Несмотря на прохладную погоду, смрад был настолько невыносимым, что слезились глаза, а к горлу то и дело подступал неприятный комок. Но указывающая справилась с собой и почти минуту внимательно, как учил ее Йозеф, разглядывала останки.
— Не повезло бедняге, — хладнокровно заметила Лавиани, вставшая за ее плечом. — Что с костями? Сплошные осколки.