Капрал упал посреди комнаты, рухнув, как куча тряпья; он рыдал!
Фандору было жаль этого несчастного.
— Винсон, вы не должны умирать, подумайте о вашей матери! Послушайте, наберитесь смелости, расскажите все вашим начальникам.
Капрал покачал головой.
— Никогда! Вы говорите о моей матери — ради нее-то я и хочу себя убить. Знайте, что она из Эльзаса, она сошла бы с ума, если бы узнала, что ее сын — предатель. Сегодня вечером капрала Винсона не станет!
Наступило долгое молчание. Фандор, скрестив руки, наморщив лоб, ходил по своему кабинету.
Да, он должен любой ценой спасти Винсона! Но Фандор смотрел дальше: нет худа без добра, может быть, через Винсона и его позорные связи удастся когда-нибудь пролить свет на мрачную тайну, окружавшую смерть несчастного капитана Брока? Потому что, по-видимому, все эти дела связаны между собой.
Фандор долго убеждал Винсона. Снова и снова он красноречиво выдвигал аргумент за аргументом, обращался к его самолюбию, к его чувству долга. Когда он увидел, наконец, что бедный капрал колеблется, он резко спросил:
— Винсон, вы все еще намерены покончить с собой?
Капрал помедлил секунду, закрыл глаза и без рисовки, твердым голосом ответил:
— Да, я на это решился!
— В таком случае, — сказал Фандор, — подумайте, хотите ли вы, чтоб это уже совершилось и вы более не существовали?
Капрал удивленно смотрел на него. Фандор уточнил свою мысль:
— С этой минуты вы не существуете, вас больше нет, вы больше не капрал Винсон.
— А потом? — спросил тот.
Но Фандор прежде всего хотел получить согласие.
— Договорились?
— Договорились.
— Поклянитесь!
— Клянусь!
— Прекрасно, Винсон, — заключил Фандор, — вы теперь принадлежите мне, вы — моя собственность, я вам дам инструкции, которые вы будете строго выполнять.
Несчастный солдат все еще был удручен, но кивком головы показал Фандору, что готов сделать все, что тот прикажет.
Второе бюро Генерального штаба — эта огромная организация, чья репутация была всем известна, а официальное наименование, гласившее: «Статистическое бюро», никого не обманывало, — занимала довольно большое, хотя и очень скромное на вид, помещение в зданиях военного министерства, на третьем этаже одного из самых старых домов по улице Сен-Доминик. Службы Второго бюро располагались в длинном коридоре, занимая половину этажа в правом крыле здания.
Тот, кому случайно удавалось туда проникнуть, видел сперва довольно большой зал, в котором за деревянными пюпитрами работала дюжина секретарей Генерального штаба, молодых людей с хорошими почерками. Их часто меняли, чтобы они не были слишком осведомлены о выполняемых ими работах. Чаще всего, впрочем, эти работы были вовсе не секретны, или, по крайней мере, их смысл был так скрыт, что секретари не могли понять их важности.