На стене обставленной удобной низкой мебелью гостиной беззвучно переливалась яркими красками большая плазменная панель; фальшивое окно в противоположной стене при невнимательном взгляде с некоторого расстояния создавало полную иллюзию нахождения в пентхаусе небоскреба.
– Наконец-то, – впервые за всю дорогу нарушил молчание сеньор Гомеш. Его сиплый голос, наводивший на мысль, что у него что-то не так с голосовыми связками, волшебным образом изменился, став нормальным мужским баритоном, да и говорил он теперь не по-португальски, как на полигоне, а по-испански. – Я уже начал думать, что вот-вот задохнусь!
Сказав так, сеньор Гомеш снял кепи и очки и принялся энергично сматывать с головы бинт. Генерал Моралес с сильно преувеличенной готовностью бросился ему помогать. Вскоре ворох пропотевшей, издающей резкий запах медикаментов марли отправился в мусорную корзину вместе с фальшивой бородой. Сбросив камуфляжную куртку, так называемый сеньор Гомеш облачился в просторную национальную рубаху навыпуск и со вздохом облегчения опустился в кресло. Его широкое одутловатое лицо было вдоль и поперек облеплено пластырем и представляло собой почти сплошной багрово-фиолетовый синяк.
– Что сказал тебе этот русский? – спросил он у возящегося с сигарой Моралеса.
– А что он мог мне сказать? – пожал плечами генерал. – Пообещал, что даром это мне не пройдет. Ха! Хотел бы я посмотреть, что они предпримут. Раздувать международный скандал не в их интересах. Если американцы пронюхают, что они не только построили у нас танковый завод, но и поделились одной из своих новейших разработок в этой области – о, вот тогда разразится настоящий скандал, который больно ударит по имиджу России на международной арене. Действовать силовыми методами, не объясняя мировому сообществу причин, они тоже не могут. У них надежно связаны руки, им остается только смириться, сделать выводы из допущенной ошибки и впредь быть умнее.
Моралес высек огонь и закурил, окутавшись облачком ароматного дыма.
– Ты блестяще провел эту операцию, Алонзо, – сказал «сеньор Гомеш», осторожно трогая кончиками пальцев свое распухшее лицо. – И, видимо, сильно устал. По крайней мере, раньше ты не сыпал благоглупостями. О какой ошибке ты говоришь, амиго?
– Это просто шутка, команданте, – сказал Моралес. – Обыкновенная ирония. Единственная ошибка этих людей состоит в том, что они родились на свет и продолжают плодить себе подобных. Европейцы чуточку умнее – они в последние десятилетия почти перестали размножаться, осознав, по всей видимости, что больше ничего не могут дать этому миру. А эти, как и гринго, все еще продолжают мнить себя великой нацией, хотя давно превратились в вымирающее сборище воров, пьяниц и взяточников.