Ох, не зря она так выделила это имя, понял второй, значит, хочет дать всем понять, что называть магиню следует только так и никак иначе.
– Да у нас рассказ короткий, – вздохнул Лертон, – мы познакомились в доме моего учителя, и я сразу понял, что Тенлиссиэль самая прекрасная девушка на свете. Потом мы встречались еще несколько раз… просто гуляли, разговаривали… и вдруг нас схватили лучники повелителя. Сиэль увели в портал, а меня избили и бросили в глубокое дупло… я потерял сознание. Когда вытащили и отволокли на границу, обменять на пленных, я пришел в себя… ненадолго. Потом меня немного подлечили… и я сбежал. Но недалеко, Шантриса приставила ко мне охранников и они меня легко поймали. Вот тогда она и отправила меня в башню, и велела приковать к столбу… хотя я дал слово, что не убегу.
– А почему ты его дал? – внимательно слушавшая знахарка так участливо смотрела в глаза парня, что он просто не мог смолчать или солгать.
– Она сказала, если я пересеку границу светлого леса, Сиэль сделают чистку памяти, они называют это перевоспитание. Только перевоспитанные потом какие-то странные, тихие и пугливые, – горестно глянув в глаза королевы, признался Лерт.
– А кто она тебе, Шантриса эта?
– Приемная мать, – помрачнел Лертон, – но я у нее не один… нас, подкидышей, выдают всем, по очереди. А за это мы потом должны отработать… приемным родителям. И отслужить в пограничных войсках.
– Понятно, – мягко положила Дисси ладонь на его тонкую кисть, – еще несколько вопросов. Где жил маг, у которого ты учился?
– В светлом лесу, – недоуменно поднял печальные глаза парень, – недалеко от границы. Но на самом деле её нет… точной границы, приграничные эльфы и поселенцы часто ходят друг к другу по делам. Вспоминают про нее, только когда объявляют войну.
– И часто они её объявляют? – заинтересовался король.
– Последний раз мы воевали два месяца назад, – тихо произнесла принцесса мелодичным голоском, – когда воины поймали Лерта. Но тогда все закончилось быстро, Шантриса подписала договор, по которому обязуется не выпускать его из башни до конца жизни. И отдала всех пленных, а наши взамен отдали её лазутчиков.
– Странная какая-то у вас война… – задумчиво фыркнул второй, старательно не глядевший в ту сторону, где полулежала, облокотившись на подушки, Улидат, – договариваетесь, пленными меняетесь… как-то несерьезно все.
– Нам хватает, – обиделся Лертон, – вы подростков видели? По три часа каждый вечер бегают и ползают, учатся стрелять и бросать дротики… после той еды, что они получают…
– Извини, я неправильно выразился. Зачем вам вообще воевать? Жили бы себе мирно.