— Так и назвать, — неопределенно шевельнул пальцами Алексей. — Разве важно, как назвать? А? Важно, что сделали и еще сделаем.
"В самом деле, как назвать? — думал Василий Петрович, когда в полночь, выключив свет, все улеглись спать. — Очевидно, подвигом народа на его нелегком пути к счастью".
Похрапывал Прибытков, неслышно спал Дымок, и ровно, спокойно дышала совсем близко Валя, А он, как ни пытался, никак не мог заснуть, все думал и думал…
Утром его разбудил Прибытков. Умытый и старательно причесанный, он выглядел торжественно. Дымок и Валя стояли уже возле окна.
— Скоро Бородинское поле, — сообщил Прибытков. — Может, это самое, интересуетесь. Вот сейчас. За тем кустарником, — и показал пальцем в окно.
Василий Петрович поднялся и стал позади Дымка, опершись о его плечи. Бородинское поле он видел не раз и сразу нашел знаменитый памятник. Залитый еще косыми лучами солнца, на зеленом холмике отчетливо вырисовывался постамент с орлом. Орел взмахнул крыльями и как бы застыл в полете. А за ним, далеко, в сизой дымке, синел лес и розовело небо.
2
Валя была подготовлена к тому, что может увидеть. Но Сталинград все равно поразил ее — разрушениями, размахом строительных работ, своей неповторимостью. История здесь напоминала о себе на каждом шагу. Руины и те были особенные. В Минске они возвышались, как останки, уцелевшие после взрывов и огня. Стояло здание — попала бомба, и то, что не могла разбросать, поднять в воздух, осталось каменеть, отданное на милость дождям, ветру и времени. Тут же руины, как и люди, стояли насмерть, до последнего. Самой невероятной формы, они были изрешечены — пуля в пулю, осколок в осколок. История витала над площадью Павших борцов, над грозным валом Обороны, который теперь был отмечен танковыми башнями на массивных постаментах, шагающих от Волги к Мамаеву кургану.
Опаленный солнцем и горячим дыханием близкой степи, город жил своей будничной жизнью. На углах женщины в белом продавали "газводу". Не уступая дороги машинам, по улицам вышагивали верблюды. Около Центрального, по-восточному шумного рынка крутились запыленные карусели. От Волги долетали гудки пароходов. Не останавливаясь на станции, проносились составы с сизыми, как лесные голуби, тракторами на платформах. Из бесчисленных заводских труб к жгучему солнцу тянулись черные, желтые, голубые дымы… Но и это Вале казалось значительным, необычным. Ей хотелось как можно больше запомнить. Она фотографировала исторические места, мемориальные доски, записывала названия улиц, фамилии людей, с которыми встречалась, рассказы Алеси Зимчук, у которой поселилась, хотя остальные остановились в гостинице "Интурист", пока единственной в городе.