Он опять упал на подушку и, не дождавшись, пока они выйдут, решительно закрыл глаза.
На стук за соседней дверью, на которую показал Алешка, долго не отвечали.
Зимчук собрался уже пойти, но дверь неожиданно скрипнула, и в темной щели блеснул удивленный детский глаз.
— Можно к вам? — спросил Зимчук, незаметно подавая знак Алешке, чтобы тот спрятался.
— У нас никого нет, дяденька. Тимка снова в город пошел, — ответили из-за двери.
— А мне Тимка и не нужен, мне ты нужна.
— Я?..
На пороге показалась девочка. Остроносенькая, с кольцами косичек вокруг ушей, она щурилась от солнца и, точно тот, на кого смотрела, стоял далеко, приложила руку ко лбу. Ее маленькая фигурка в чистом поношенном платье четко вырисовывалась в темном квадрате двери. Зимчука удивили опрятность и необыкновенная хилость девочки. Ручки и ножки ее были такие худые, а шея такая тоненькая, что казалось, едва держит голову и голова клонится набок.
В узкой, почти пустой комнатушке, наполовину меньшей, чем у соседей, стояли лишь топчан, стол и табуретка. Зато в нише окна зеленел вазон с геранью и висела раскрашенная клетка со щеглом, который порхал с перекладинки на перекладинку.
Девочка вытерла ветошкой табуретку и пригласила Зимчука сесть, поглядывая на желтую колодку его маузера.
— Тимкин щегол? — спросил Зимчук, как спрашивают у детей, желая потрафить им. Но, взглянув на по-взрослому озабоченное лицо девочки, сказал:
— Бедно живете… Сколько же твоему Тимке лет?
— Тринадцать.
— Мало.
— Не-ет, он уж большой.
— Не обижает?
— Что вы, дяденька! Тимка мне последнее отдает…
Поняв, что лучше про родителей не вспоминать, Зимчук привлек к себе девочку и погладил по худенькой спине.
Она не отстранилась, а доверчиво положила ему на колено руку.
— Вы, дяденька, наверно, нашего тату знали?
— Нет, не знал, детка.
— Тогда все равно не бросайте нас. Куда мы одни? При немцах нам хоть партизаны помогали. Тимка продуктовые карточки подделывал…
— Неужели подделывал?
— Точно.
— Теперь в детский дом пойдете, будете расти там, учиться…
Не заметив, как дрогнули глаза у девочки, Зимчук долго говорил с нею и ушел только после того, как Алешка дважды напомнил, что пора уже — ждут в другом месте.
— Завтра-послезавтра зайду, — пообещал он на прощание. — А Тимка пусть вечером непременно к Алешке забежит, я кое-что приготовлю для вас.
Вышел он на улицу неохотно. Ослепленный спетом, с минуту стоял возле странного жилья, где нашли себе приют люди и где неизвестно сколько им еще придется прожить! И Зимчук остро почувствовал потребность сделать для них что-то хорошее, и сделать это как можно скорее.