Стремительно отскочив назад, Джакомо вытянул руки и, согнув ноги в коленях — как его учил в Петербурге раскосый наставник, — приготовился отразить нападение.
Никто, однако, на него не нападал, хотя в тишине, как ему показалось, слышалось чье-то дыхание.
— Сара.
Молчание. Джакомо стало стыдно за свой шепот.
— Сара!
Ответа не последовало, и шелест дыхания как будто бы оборвался. Казанова осторожно приподнял крышку стоявшего поблизости сундука — второй скелет вытаращил на него пустые глазницы; заглянул в соседний — третий. Либо он постепенно сходит с ума, либо попал в разбойничье логово! О корчмарях, убивающих своих постояльцев, ему не раз доводилось читать в газетах, И — что гораздо хуже — о безумцах, воображающих подобное, тоже.
— Позвольте узнать, что вы здесь делаете?
От тихого голоса корчмаря чуть не раскололась голова. Негодяй явился убить его, как и этих несчастных. Сара была лишь приманкой, дьявольской хитростью! Ну нет, Джакомо Казанову так просто не возьмешь, и убийца сейчас в этом убедится. Схватив с пола крепкую голень, он, точно палицу, поднял ее над головой. И, когда корчмарь, вытянув руку со свечой, осторожно шагнул вперед, бросился на него, как раненый лесной кот, схватил за шиворот, втянул внутрь и пинком захлопнул дверь.
— Это еще что? Ты зачем пришел? Говори, не то проломлю башку.
Еврей, увидев рассыпавшиеся по полу кости, вздохнул:
— Я знал, что добром это не кончится. Купцы из Ганновера везут товар барыне.
— Какие купцы, какой барыне? Ты что несешь, мерзавец?!
— Ай, что такое вельможный пан говорит. Это скелеты для графини Раевской. В ее парк.
— Что?
Только теперь Джакомо понял, отчего ему показалась странной кость, которой он собирался размозжить голову разбойникам, защищая свою жизнь и скелет, — она была неестественно легкой и гладкой.
— Так они не настоящие?
— Папье-маше. Их делают из лакированного папье-маше. И за какие деньги! Чтоб я хоть раз в жизни держал в руках половину!
Казанова отпустил корчмаря, перевел дух. Скелеты из папье-маше, сто тысяч чертей! Его атаковал поддельный скелет, нет, это, пожалуй, хуже, чем помешательство, — и с облегчением расхохотался. Вот каким товаром торгуют немецкие купцы. Ну и потеха! Сам бы он до такого в жизни не додумался. Что за безумный день в безумной стране. Вместе со смехом Джакомо точно выплюнул из себя страх. Впрочем, еще не все ясно. Пока рано откладывать костяную палицу.
— Ты что себе позволяешь?! Совести у тебя нет! Кого обещал прислать?
Корчмарь согнулся в поклоне:
— Нижайше прошу прощения… Не получилось… Обе заняты господином офицером.