Вели его одного; это, конечно, большая честь, но уж очень неподходящее сопровождение. Он ведь друг, а не враг. Даже эти простые парни в нелепой форме и, на его взгляд, слишком неряшливые для служивых могли бы сообразить. Правда, они не понимают по-французски, а к бессвязным объяснениям Иеремии — в конце концов, всего лишь мальчишки — вряд ли отнеслись всерьез. Впрочем, не важно: главное, он жив и не получил ни царапины. Остальное сейчас выяснится. А разок — только этот, один-единственный раз — он готов пройти по двору под конвоем.
Разобраться во внезапно воцарившемся хаосе было нелегко. Двор забит людьми, конными и пешими; на обширный луг за конюшней въезжает вереница обозных телег. Мощь прибывшего отряда поразила Джакомо: к фронтону дворца подкатили даже две небольшие пушки. Несчастным жандармам — окровавленным, полуголым и, несомненно, уже протрезвевшим, — выстроенным в неровную шеренгу перед конюшней, надеяться, ясное дело, не на что. Как вчера тем полякам, подумал Казанова, как вчера нам.
Графиню он увидел на террасе, в окружении нескольких офицеров. Наконец-то. Не будь он такой дурак, стоял бы сейчас подле нее — улыбающийся, невозмутимый, восхищающий провинциальных рубак светскими манерами, — а не брел под конвоем, заляпанный конским навозом, в синяках от ушибов. Но ничего, терпеть осталось недолго.
Помахал рукой — что такое? Графиня не ответила и, прежде чем он успел повторить свой жест, повернулась и скрылась во дворце. Господи, наверное, не заметила его в этой толпе, а то и не узнала. Спокойно, ничего страшного. Конечно же надо вначале привести себя в порядок, а уж потом показываться графине и тому, чье имя выкрикивали оборванные солдаты, — Зарембе, какому-то распоряжающемуся здесь Зарембе.
Но вещи… ведь кофр остался там, около портшеза, рядом с горой винтовок — Джакомо оглянулся, — которые теперь грузят на подводы обоза. Нужно за ним послать — Иеремию с каким-нибудь солдатом поздоровее, или нет, пусть потрудится этот бородатый болван, который хотел его обокрасть и даже застрелить, пускай, скотина, хоть несколькими каплями пота заплатит за то, что учинил. А он, так и быть, ничего не скажет его хозяину.
Но, когда минуту спустя увидел обоих купцов, дружески похлопывающих по плечам офицеров Зарембы, а они, заметив его, насмешливо и злобно оскалились, в душу закралось сомнение: уж не обернется ли все не так, как он думал, а совсем даже по-другому.
— Не унижайтесь, — брезгливо поморщился офицер, когда Казанова в очередной раз бросился к двери, — придет время, нас выпустят.