Об этом как раз и думал сейчас любознательный поэт. Глаза его радостно вспыхнули. Он живо вскочил. За ним нехотя поднялись и гости, пошли цепочкой к выходу. Опытные, много повидавшие на своем веку купцы в общем-то остались довольны приемам у отрарского повелителя. Но молодые путешественники были явно разочарованы. Особенно возмущался тонколицый юноша: «И чего поскупился кипчакский хан? Что он терял, пустив нас по Шелковому пути? Придумал — Ханская дорога! Небось там тоже не все благополучно. Зачем нам пустынная дорога, без караванов, без базаров?! Не так, как надо в добром государстве, все здесь делается!»
— Уай, ассалаумагалейку-у-ум!..
Вытянув длинную шею, еще с порога дворца протяжно закричал поджарый и черный, как точильный брусок, проныра джигит и рысцой направился прямо к трону.
«Это еще кто такой?!» Кадырхан поморщился и невольно (какой же все-таки наглец!) подал гостю руку. Тот долго и подобострастно тряс ее, никак не выпуская из своих потных ладоней. «Боже милостивый! Первый раз встречаю посла, который лебезит, словно напаскудившая сука, и за руку здоровается с ханом! Должно быть, изрядный негодяй… Ба! Срам-то какой! Теперь на Исмаила накинулся, будто с приятелем в винной лавке встретился. Ну и денек сегодня выпал!» Кадырхан от удивления даже схватился за бороду и подобрал полы чапана. Между тем чернолицый, удобно скрестив ноги, устроился напротив (слава аллаху, что хоть на трон еще не полез!) и затараторил по-кипчакски. В языке этом он, видно, чувствовал себя как рыба в воде:
— В добром ли здравии ваш скот и семья, старина?! «Хорош тон, будто с соседом за дастарханом беседует», — подумал Кадырхан, но сдержанно ответил:
— Слава аллаху…
— Как здоровье ваших деток, почтенный? «Разговаривает, как игривый зять с тещей». Кадырхан на этот раз промолчал, но посла это ничуть не смутило.
— О аллах всемогущий! Сколько воды утекло с тех пор, как я видел Отрар в последний раз! Стены крепости стали выше, каменных домов больше. Улицы — длинней и шире. А какая отделка — глаза разбегаются! Что за дивные мастера строили эти молельни, мечети и жилые дома! Бессмертные творения воздвигли их золотые руки! Неужели и они сгниют в черной земле, как простые смертные, ай-вай-вай?! А сколько сарбазов-воинов с голубыми копьями в руках. А сколько юных дев с тугими ляжками, как у молодых волчиц! Пах-пах!..
Он бы еще не скоро остановился, если бы Кадырхан не дал понять, что ему неприятно пустое славословие. Правитель попросил перейти к делу.
— Зовут меня Уйсуном. Родом я кайсак-кипчак и верный нукер грозного восточного кагана — Чингисхана. Но перед всеми народами восхваляю я величие и могущество кипчакских племен. По-простому, по-родственному приехал вас проведать и узнать про ваше житье-бытье. И привез вам две просьбы — два условия всесильного кагана. Первое: каган собирается в поход против северного народа сабр. Для осуществления своего священного желания каган настаивает, чтобы вы приказали кипчакам на Иртыше и в предгорьях Улытау не седлать боевых коней в помощь соседнему Сабру. В награду вы получите большой золотой слиток в форме копыта, что является высшей формой благоволения великого кагана. Второе: вы вновь откроете Шелковую дорогу и свободно пропустите по ней торговые караваны. За такую милость вам подарят шесть невинных красавиц тангуток.