Гроза к этому времени разбушевалась и вовсю гуляла над степью. Кони на привязи кидались на дыбы, ошалело храпели, ржали, не слушаясь конюхов, били копытами. Сталкиваясь, они кружились на месте. Степь мгновенно лишилась сонливого простодушия и тоже вздыбилась, ощетинилась. Верблюды, навьюченные разобранными юртами, крепясь под ветром, спускались за перевал. Слуги привычно свалили и белую ханскую юрту, из которой только что вышли гости, стащили вместе и свернули кошмы, убрали войлочные покрывала, смотали в клубки обхватные шерстяные ленты. Батыры различных родов и племен один за другим подходили к Кадырхану, учтиво кланялись, прощаясь перед дальней дорогой. «Да будет мир и счастье!» — отвечал им повелитель.
Вскоре все разъехались. На высоком холме остались Иланчик Кадырхан, Ошакбай, девушка Баршын и ханский слуга-коневод Максуд.
Иланчик Кадырхан распростер объятия, обнялся с батыром грудь в грудь. Потом осторожно прижал к себе девушку, поцеловал в щеку, сказал им обоим последние напутственные слова. Он расчувствовался, даже проронил слезу и покачнулся, словно могучее дерево в бурю. Тяжело было ему расставаться со всеми этими людьми, собравшимися в далекий и опасный путь. Тягостна разлука с единокровными соплеменниками. Они — краса и гордость степи, ее смех и радость, ее песни и сказание. Без них и степь оскудеет, и на душе пустынно, тоскливо. Вот стоит он теперь, как отставший от кочевья путник, как одинокое дерево, лишенное побегов и листьев. Еще недавно эти листья шумели, перешептывались, напевали ему песни, а теперь уныло торчат во все стороны черные, кривые ветви. Правильно говорится в древних книгах: разлука друзей-ровесников подобна смерти. Утрата невосполнима, горе неутешно, дух подавлен…
В детстве Иланчик Кадырхан остался однажды один у погасшего очага ушедшего кочевья. Ни отец, забывавший в походах обо всем на свете, ни мать, самозабвенно любившая торжество кочевок, не заметили исчезновения мальчика. Родители всецело надеялись на девушек-служанок, а у них — известное дело — в походах одни пересмешки на уме, им лишь бы с джигитами заигрывать. Поручили служанки несмышленыша-мальчишку глухой старухе. Кочевье двигалось, растянувшись длинной цепью. Лишь вечером на стоянке спохватились, что нет мальчика. Глухая старуха с пряжей в руках безмятежно спала под балдахином. Девушки-служанки вернулись со свидания лишь к ночи на взмыленных лошадях. Заохали, узнав, что нет мальчика, засуетились, поскакали туда-сюда. Отец нашел сына только на вторые сутки. Пятилетний мальчик брел по степи и собирал дикий лук. С трудом удалось тогда его утешить. Это давнее событие потрясло всю душу Кадырхана, неизгладимой зарубкой легло на сердце, придало его характеру суровость и жестокость. Сейчас, покидая, по обычаю, место ристалища последним, стоя одиноко на холме в обезлюдевшей степи, повелитель помнил до малейших подробностей печальный случай из далекого детства. Одиночество всегда пугало Иланчика Кадырхана.