Даже старшина, обычно вслух выражавший свои чувства, на этот раз потрясенно молчал, лишь его пальцы побелели, сжимая автомат, хотя никто не знал – смогут ли пули «шторма» причинить вред сидящей на стуле твари?..
Ивану было в эти минуты намного труднее, чем остальным, ведь он провел с Хербертом не один день, они вместе сражались, спали, ели… до сих пор Лозин не мог понять, как он проглядел в Джоне что-то чуждое, нечеловеческое…
– Ты хорошо играл свою роль… – наконец с горечью произнес Иван, нарушив наступившую тишину.
Херберт криво усмехнулся.
– Ты ведь уже подозревал меня, возвращаясь после общения с ксенобианином? – спросил он, впервые заговорив с момента своего внезапного пленения.
– Да. Ты слишком «прозорливо» излагал схему действий Чужих. Только вот я не понял этого сразу. Даже когда ты неоправданно застрелил двух ксенобиан на техническом паркинге военного городка…
– А ты и не мог ничего заподозрить, лейтенант, – спокойно возразил ИНОЙ. – По сути, ты имел дело не со мной, а с человеком из плоти и крови, Джоном Хербертом, американским ученым, которому не была чужда ни одна человеческая слабость. Я не вмешивался в существование личности, позволяя ему оставаться самим собой, бояться, ненавидеть… Это бесценный опыт. Взгляд изнутри на одного из вас дает ответ на большинство вопросов о человеческой сущности.
…Иван чувствовал, что предел его выносливости где-то близко. Он был потрясен до глубины души, резкие вбросы информации глушили рассудок, будто его разум контузило вновь и вновь.
– Значит, все, изложенное ксенобианином, правда?
– Ты оперируешь логикой алгебры, лейтенант? – с насмешливым удивлением произнес Джон. – Да, ты прав, ксенобианин не умеет лгать.
– Так же, как ты? – раздался внезапный вопрос Логинова.
Тело Херберта дернулось.
– Сиди смирно, – предупредил его старшина.
Логинов внезапно встал и, подойдя к пленнику, резко спросил:
– Логика алгебры, говоришь? Значит, ты – цифровая логическая машина, оперирующая двоичным кодом?
Что-то изменилось в лице Херберта. Оно вдруг стало серым, неживым…
– Я больше не буду отвечать на вопросы, – напряженно произнес он.
– Будешь, – уверил его Логинов. – Если какое-то событие истинно – ему присваивается значение единицы, ну а если оно ложно – значение становится равным нулю? – резко спросил он, и Херберт внезапно выдавил:
– Да.
– О чем ты толкуешь, Дым? – не понял старшина.
– Это основа машинной логики, позволяющая нашим компьютерам реализовывать сложные программы с причинно-следственными связями, – пояснил Логинов. – Командир, – он обернулся, – отойдем в сторону.