— Ты пей, пей, не прикидывайся! — издевательски сказал Карл.
Иржи послушно выпил содержимое бокала и, выпучив глаза, уставился на короля.
— Ну что, умер? — спросил Карл, вызвав этой фразой бурю смеха и опозорив несчастного Иржи.
— Нет, Ваше Величество, — подобострастно ответил Иржи и галантно поклонился. — Позвольте отдать приказ разнести вино гостям, Ваше Величество.
— Валяй! — ответил Карл. — Думаю, что трупов не будет.
Иржи, не говоря ни слова, сделал повелительный жест своим подчиненным, и те быстро стали разливать золотистое вино гостям. Элизе тоже достался бокальчик, хотя подобную емкость вряд ли можно было назвать таким словом. Это была огромная хрустальная чаша, вся украшенная цветами и узорами. Пока Элиза рассматривала этот раритет, Карел IV встал, держа в правой руке свой огромный королевский кубок. Очевидно, король хотел произнести речь. Гости все затихли, в ожидании слова своего короля и покровителя, которого они считали наместником Бога на земле.
— Я пью за вечный город Прагу, за его красоту и процветание. Пусть мои подданные не знают нужды, а прекрасные дамы (и он обвел взглядом всех присутствующих женщин, почему-то остановив свой взгляд на Элизе) всегда вдохновляли нас на подвиги. Виват! — громко крикнул король.
— Виват! Виват! — вторили его подданные.
Элиза с ужасом увидела, что все, включая, так называемых прекрасных дам, одним глотком осушили гигантские бокалы с терпким золотым вином. Но Элиза схитрила. Она сделала лишь маленький глоточек, опасаясь последствий неизвестного для нее напитка. Но она призналась себе, что никогда в жизни не пробовала подобного вина. Это вино не пьянило, а разливалось по телу теплой волной, питая и оживляя каждую его клеточку. Терпко-горьковатый вкус этого вина нельзя было сопоставить ни с одним из известных Элизе благородных напитков.
— Почему вы не пьете, мадам? — вежливо осведомился бледнолицый менестрель.
— Видите ли, — начала опять врать Элиза, — я — поэтесса и сочинила для Его Величества некоторые вирши, которые, конечно, даже и нельзя сравнить с вашими… но мне бы хотелось иметь ясную голову и не ударить в грязь лицом.
— О да, мадам, я понимаю! — ответил менестрель, и его глаза, наконец-то, засветились живым блеском. — Я представлю вас Его Величеству.
— А вот это не надо! — испугалась Элиза.
— Смотрите! — подмигнул менестрель, — а король смотрит на вас.
Элиза повернула голову и поймала на себе взгляд лучистых черных глаз Карла, которые с неподдельным интересом разглядывали необычную гостью. Но игру взглядов нарушили звуки герольдов, которые возвестили о подаче блюд. Пажи торжественно, под музыку внесли подносы с зажаренной целиком дичью.