— Я не состою в штате фирмы! — вскричал Канцельсон. — Я служу на процентных условиях и формально…
— Если вы не соучастник незаконных действий фирмы, то вы соучастник воровских банд и шаек, у которых покупаете драгоценности. Если вы будете уходить от моих вопросов, я предъявлю вам официальное обвинение, — строго предупредил Железнов.
— Ой, не говорите такого страшного слова! Я вам все скажу, что знаю, но я не знаю, что вы хотите знать?
— Разумеется правду, господин Канцельсон. Только правду. У кого покупали золото, серебро, драгоценные камни? Адреса?
— Гражданин начальник, ведь это будет не честно, не по-купечески, — сдвинул свой котелок на голове поверенный фирмы.
— Почему же не честно, когда вы покупали краденое. Ведь вы же отлично об этом знали, господин Канцельсон.
— Ну кто мне может об этом сказать, гражданин начальник? Я только догадывался. Откуда у какого-то голодранца может быть браслет немецкого мастера! И догадываться незачем, ворованный.
— А чем вы рассчитывались за драгоценности?
— Товаром: спиртом, сахарином, чулками, женским бельем…
— Контрабандным товаром, вы хотите сказать? Что еще привозилось из-за границы?
— Парфюмерия, табак, чай, кофе…
— И марафет, наркотики?
— Мне об этом никто ничего не говорил, но я таки знаю — привозилось…
— Чем же рассчитывалась эта самая Настя за такой контрабандный товар?
— Золотом, серебром, драгоценными камнями, иногда иконами, картинами, коврами…
— Помощники Насти сами доставляли все это на фирму?
— Нет, все расчеты велись только через меня.
— А где и как вы встречались с этой Настей?
— Она всегда приходила ко мне сама и так неожиданно…
— Это она? — вынул из папки фотографию Железнов протянул ее греко-турецкому негоцианту.
Канцельсон внимательно посмотрел на фотографию и ответил:
— Конечно, как же может быть иначе, гражданин начальник?
— Может. Настоящее ее имя не Настя, а Любка. Любовница и помощница одного бандита, гражданин Канцельсон. Ясно?
— Ой, ясно, как же может быть не ясно, если говорите это вы мне. Ой, ой, бандита…
— А помимо контрабандного товара, чем вы рассчитывались за все эти наворованные ценности? — закурил Железнов.
— Я в конверты не заглядывал, но я таки знаю — долларами, фунтами.
— И вы не знаете, где живет эта Настя-Любка? — усмехнулся Железнов.
— Не знаю, но догадываюсь, что на Базарной в доме одноглазого часовщика Пашки. И это таки так, гражданин начальник.
Некоторое время Железнов молчал, затем сказал:
— Пока можете идти, господин Канцельсон.
— Ой, правда? — вскочил со стула негоциант. — Могу идти? — попятился он к выходу. — Честь имею, гражданин начальник, честь имею. — Повторил он уже в дверях.