«Одиночество отрезвляет!» — решила она для себя и заткнула горлышко бутылки пробкой.
Небо продолжало хмуриться, и совсем скоро Анин нос почуял грозу: воздух насытился влагой, хвое надоело хранить аромат, и она с удовольствием благоухала. Девушка замедлила шаг и подняла голову к небу. Первые дождевые капли увлажнили кожу, заставив наконец улыбнуться.
Не обращая внимания на усилившийся поток и на потекшую тушь, Аня брела по тропинкам, вновь согревая себя вином. И уже совсем скоро почувствовала разницу в температурах тела и воздуха.
«Домой пора», — говорил рассудок.
«Хорошо-то как!» — не обращало внимания настроение.
Аня споткнулась. Одно мгновение, одно неосторожное движение — и рассудок победил.
«Пора домой», — согласилась девушка и развернулась.
На дороге стоял тот, кто терзал Анину душу. Одним своим существованием перечеркивал прошлое. Рушил будущее. Заслуживал уважения и презрения.
Рука автоматически потянула пробку, вторая поднесла бутылку ко рту. Вино совсем неделикатно обожгло и в противовес желаниям — отрезвило.
Не сказав ни слова, Аня развернулась, запуталась в ответвлениях тропы и, наконец выбрав одну, обратилась в бегство. Толстые каблуки гулко стучали об утрамбованную земную поверхность, выбивая злость и страх из глупой головы.
Кареглазый вырос стеной в пяти метрах от Ани, преградив дорогу. Девушка неосознанно повернула. И снова преграда. Снова поворот — и снова препятствие.
Посмотрел бы кто со стороны, решил бы, что Аню загоняют, как дичь. Прямо в ловушку. Только никто не смотрел — дождь и глушь всех разогнали по домам.
Земная металась, перепрыгивая с одной тропки на другую, углублялась в заросли парка, постепенно превращавшегося в лес, терялась на дороге, промокая все больше и больше.
— Хватит! — Аня остановилась, грозно глядя на вновь выросшего как из-под земли мага. — Хватит со мной играть, пожалуйста.
И это «пожалуйста» звучало не как жалоба или слабость, но как приказ — холодный, острый.
— Я не хочу играть. — Голос кареглазого, миновав уши, колом вонзился в измученное сердце.
— А чего ты хочешь?
Аня, снова готовая бежать, остановилась на верхней ступени некогда обласканной архитектором лестницы, ведущей к небольшому каменному бассейну с фонтаном-львом.
— Я боюсь признаться себе… в том, чего я хочу.
Страх. Неуверенность. Лапки кверху.
Вот что Аню больше всего бесило в мужчинах. Сильные мира сего на поверку оказывались слабаками.
— Это очень вредно, не знать, чего ты хочешь! — зло выкрикнула девушка, приготовившись к очередному рывку.
— А знать и бежать — это не вредно? — слишком спокойно произнес охотник.