Она вздохнула:
— Хорошо. Тебе нужны ответы, и ты получишь их. Я не хочу и не могу заняться с тобой любовью, так как мне мало того, что ты предлагаешь взамен.
Его взгляд сделался ледяным.
— И что же я предлагаю?
— У меня нет желания становиться одной из многих. Не хочу жить, не задумываясь о последствиях. Достаточно с меня примера родителей. Их развод был так тяжел и изнурителен… Не вижу смысла ни в каких отношениях с мужчиной, кроме как…
Он, похоже, начинал понимать.
— Ты хочешь какого-то договора? — спросил он напрямую.
Это звучало несколько старомодно, но она не стала отрицать, что имела в виду что-то вроде этого. Никогда она не станет заниматься любовью, потакая своей прихоти. Многие ее подруги поступали именно так. Спали со своими приятелями, легко расставались с ними. На их месте появлялись новые. Анна выслушивала рассказы об этих «трагедиях» с сочувствием, но и с непониманием. Правда, она всегда говорила себе, что у нее есть Тони, и не задавалась вопросом, почему же они ни разу не переспали, хотя у них и был «какой-то договор».
Теперь она знала почему. Она никогда не любила Тони. Но теперь она полюбила Эдвина Колларда — отчаянно, безнадежно. Ее переполняла любовь, именно поэтому ее тело так жаждало этого человека. Здравый смысл твердил, что нельзя соглашаться на что-то меньшее, чем замужество.
Анна опустила голову, внезапно почувствовав слабость. Бросило в жар, потом в холод, закружилась голова. Она испытывала к Эдвину не только физическое влечение, она по-настоящему любила его. Такой уж ей выпал жребий.
— Договор не гарантирует долгой семейной жизни, — резко сказал Эдвин. — Очнись! Каждый в жизни сталкивается с трудностями. У тебя были проблемы с родителями. Я сочувствую. Но вспомни: мою жизнь тоже нельзя сравнить с дорогой, усыпанной розами. Это касается и моих родителей.
Анна сложила на коленях руки и сосредоточила все внимание на них, чтобы не смотреть в его горящие глаза. Но он обхватил руками ее голову, погрузив пальцы в волосы, и заставил поднять глаза.
— Я знаю, — пробормотала она.
— В наш век, в наше время развод стал обыденным явлением, и надо относиться к нему соответственно. А ты позволяешь воспоминаниям повелевать тобой.
— Ты не так понял. И будь добр, оставь в покое мои волосы. Мне больно.
— Какая же ты упрямая, — мрачно сказал Эдвин.
Анне было трудно дышать. Она видела его лицо всего в нескольких дюймах перед собой. Можно было протянуть руку и коснуться его чувственных губ или волевого подбородка.
— Секс в любом случае не влечет за собой спокойствия и вечной благодати, — проговорил он. — И не пытайся убедить меня, что ты так наивна, что не понимаешь этого.