– Вот это кайф! – то ли сказал, то ли подумал Никита и в неземном блаженстве прикрыл глаза, чтобы отдаться эйфории до конца…
У Никиты теперь был небольшой кредит средств за ноутбук, и назавтра ему захотелось повторить вчерашний вечер. Целый день он находился в депрессии, не хотел ни есть, ни спать. Слишком короткими оказались минуты удовольствия. Все прошло настолько быстро, что он не успел как следует насладиться. Он побывал в другом мире, где нет никакого негатива, где полностью отсутствуют плохие мысли, где ничего не тревожит и ни о чем не надо думать. Возвращение в этот пустой мир, где вечно нервная, забитая и чем-то перепуганная мать в заштопанной одежде, отец, который, кроме работы, еды и сна, ничего вокруг не замечает, нудные преподаватели в институте и пожелтевшие от старости обои, было подобно возвращению из рая в ад. И пусть он был в раю совсем недолго, но он там был! А что здесь? Время до свидания с Дианой тянется нестерпимо долго. Часы замерли, не желая их встречи. Глупое время! Оно не знает, что его можно изменить, и сделать это не для кого-то, а для себя.
Никита не пошел на занятия. Он был дома, но до его прогула никому не было дела. Он не нужен ни матери, ни отцу. Никите казалось, что если бы он исчез, то вряд ли родители заметили бы его отсутствие. Интересно, на какой день они поняли бы, что единственного сына нет рядом? А разве сейчас они его замечают? Они только могут проверить присутствие его физического тела в спальне ночью. Тоскливо, грустно, досадно. И когда уже наступит вечер?..
И был вечер, точь-в-точь такой, как и предыдущий. И опять было на душе спокойно и комфортно.
Вероника тряслась в громыхающем трамвае, набитом пассажирами. Ей удалось присесть у окна на одной из остановок. Рядом сел полный, похожий на большую тыкву мужчина. Своим тяжелым телом он прижал Веронику, но ей от этого стало даже удобнее. Хотелось сжаться до размера микрочастицы и раствориться среди людей. От обиды и унижения ее душили слезы. Захарий добился своего, заставив Веронику приехать к нему домой. Напрасными были слезы и мольбы отпустить ее на все четыре стороны и забыть о ней. Он был настойчив, нагл и груб. Вероника пыталась показать, что не чувствует к нему никакого сексуального влечения, но он делал вид, что не замечает этого. Сейчас она чувствовала себя изнасилованной. Или девушкой, которая решила стать проституткой и провела свой первый рабочий день. Стыдно, унизительно и мерзко.
Вероника не знала, как ей жить дальше. Неужели придется всегда дрожать от страха, ожидая очередной подлости от Захария? Обиднее всего было то, что ей даже винить некого. Она сама совершила ошибку, за которую придется расплачиваться. У каждой ошибки есть своя мера, своя цена. Какова же цена ее ошибки?