Для Бриджит этот случай явился поворотным моментом в жизни. «С тех пор мы больше не чувствовали себя их детьми. У меня не было такого чувства, что это мой дом, это был дом моих родителей».
Бриджит говорила, что у нее аллергия на ставни и окна, на засовы и замки. У мамы была страсть все запирать. Буфет с вином и ликером — на замке. Комод у нее в спальне — на замке. Аптечка — на замке. А ключи Тоти постоянно теряла.
Зато мама, очень рассеянная с ключами, была очень внимательна к тому, как ее дочери убирают постель. Каждое утро им приходилось стелить все заново. По этому случаю окно раскрывалось на целых 10 минут. Девочки складывали одеяло с простыней край в край, как в армии, а их отец оценивал…
— Меня до того замучили этой проклятой застилкой, что, если на простыне была хоть складочка, я глаз сомкнуть не могла, вставала среди ночи и разглаживала, натягивала, чтоб заснуть наконец спокойно, — говорила потом актриса.
Поскольку Тоти сама училась балету, она стремилась привить Бриджит и Мижану любовь к музыке и танцу, и обе сестры с семи лет посещали танцкласс Марсель Бурга, в прошлом — звезды Гранд Опера. Надо сказать, что Мижану не блистала особым талантом, а вот Бриджит оказалась не лишена дарования, демонстрируя завидную природную грацию, и вскоре приступила к более серьезным занятиям. Друзья, знавшие сестер в эти дни, дружно заявляли, что из них красавицей была Бриджит, в то время как Мижану бог наградил мозгами.
Мижану получила аттестат зрелости в 15 лет, то есть гораздо раньше своих сверстников. В то же самое время Бриджит, которая, по ее собственному признанию, в школе не блистала успехами, все сильнее сосредотачивала свои усилия на балетной карьере.
В 1947 году, когда ей было всего 13, ей позволили попробовать свои силы на вступительном экзамене в престижную Национальную академию танца. Число мест было ограничено, а отбор — чрезвычайно жестким. На просмотр явились семьсот юных дарований — почти все они были старше и гораздо опытнее Бриджит и главное — получили более основательную подготовку, и тем не менее именно она оказалась в числе восьми зачисленных счастливчиков. На протяжении последующих трех лет она три раза в неделю посещала класс Жанны Шварц, а позднее — блестящего преподавателя, но сущего тирана, Бориса Князева.
Это был странный человек, пожалуй, даже немного сумасшедший. Сам он в двадцатые годы был звездой Гранд Опера, причем, на сцену вышел поздно, в возрасте 24 лет, что весьма редко для балета. Но что еще более важно, этот русский танцовщик знал, как воспитывать балетную смену, и благодаря своему уникальному таланту взрастил после войны целое поколение артистов балета. При его поддержке одна из девочек, на три года старше Бриджит, от балетного станка попала прямо на главную роль в фильме «Американец в Париже» с участием Джина Келли. Это была Лесли Карон.