— Сочувствую.
— Ей тоже досталось… — Малатеста говорил своим обычным тоном, бесстрастным и холодным. — От слуг правосудия, сам понимаешь… Альгуасилы, стражники и прочая мразь. Хотели допытаться, много ли ей известно обо мне.
Алатристе на миг прикрыл глаза. Понять, что значит «досталось», труда не составило.
— А известно ей было, разумеется, мало, — договорил он за Малатесту.
— Почти ничего. Все равно — долго после этого она не протянула. Вышла больной и нищей. Умерла на улице.
Малатеста прищелкнул языком, глубоко и сильно втянул воздух, словно здесь, на Мосту Убийц, вдруг обнаружилась его нехватка.
— В первый день Рождества, — сказал он, — конец нашему перемирию.
Алатристе кивнул, хотя было совсем темно. Факел уже потух. Только наверху, на стене, мерцала красная искорка фонаря.
— Конец, — подтвердил он. — Если только до того нам с тобой конец не придет.
Черный бесформенный силуэт перед ним чуть шевельнулся. Готовый к такому обороту разговора, Алатристе отступил на шаг, распахнул плащ, положил руку на эфес. Но тревога оказалась ложной. Малатесте хотелось еще поговорить.
— Знаешь ли, о чем я думаю? Мы с тобой — вроде двух старых полуоблезлых волков, что обнюхиваются, прежде чем впиться друг в друга клыками и загрызть насмерть. Не за еду, не за суку. А за…
— Репутацию? — предположил капитан.
— Да. Похоже.
Теперь молчание было особенно долгим.
— Репутацию… — наконец повторил Малатеста, понизив голос. — Да, наверное.
Диего Алатристе снова уставился в воду канала. Двойной прямоугольник был недвижен. Трудно было понять издалека, где само освещенное окно, а где — его отражение. Внезапно капитан с долей растерянности признался себе, что, вероятно, человека, что стоит сейчас рядом с ним, знает лучше, чем кого бы то ни было на свете.
— Теперешние люди…
Он осекся, оборвал фразу на середине и застыл в молчании, будто опять засмотрелся на светившееся в воде пятно.
— Другие нынче времена, — сказал наконец. — И люди другие.
Когда же поднял, а потом повернул голову, Малатесты рядом уже не было.
Затаясь в подворотне, я издали наблюдал, не произойдет ли в разговоре чего-нибудь непредвиденного. Когда же наконец собеседник Алатристе ушел, а капитан двинулся в мою сторону, я спрятал пистолет под плащ и вышел из полумрака навстречу ему. Мое появление он встретил обычным молчанием, обойдясь без реплик. И пошел рядом со мной, не размыкая губ и думая о своем, а я поглядывал на него краем глаза. Улицы были пустынны и темны. Каналы, аркады, мосты гулким эхом отзывались на звук наших шагов. Я так и не решился заговорить, пока не дошли до Риальто.