– Пейте, – велела Ханна после того, как снова села за столик и поставила перед Заком еще одну кружку пива, несмотря на то что он запротестовал против попытки его угостить. Затем, взглянув на каталог, она спросила: – Кто это?
– В этом-то и есть главная загадка, – объявил Зак и сделал несколько больших глотков из своей кружки. Внезапно идея напиться в середине дня с этой непростой, яркой женщиной, от которой пахнет овцами, но которая купается в красном бикини, показалась ему не хуже любой другой. – Это Деннис. Нет ни фамилии, ни упоминаний о нем в письмах Обри, ни соответствующих ссылок в монографиях.
– А это важно?
– Еще как. Обри был человеком с фантазиями. Если ему в голову приходила мысль, она овладевала им целиком. Когда он влюблялся во что-то или в кого-то – в место, в человека или в идею, – то писал маслом или рисовал предмет своей страсти многократно, пока не получал все, что мог, не исчерпывал свой творческий потенциал. А потом Обри…
– Выбрасывал их на свалку?
– Двигался дальше. В художественном отношении. И во время подобных «погружений» он писал о них в своей корреспонденции, а иногда и в своей рабочей тетради. В письмах друзьям, или другим художникам, или своему агенту. А вот что Обри написал в одном из них о Димити – я ей должен обязательно показать. Думаю, ей понравится. Вот, послушайте. – С минуту он рылся в записях, пока не нашел листок, который искал, помеченный розовым бумажным ярлычком. – Это письмо послано одному из его постоянных клиентов, сэру Генри Идесу. «Здесь, в Дорсете, я встретил поистине чудесное дитя. Девочка, похоже, выросла полудикаркой и никогда за всю свою небольшую жизнь не покидала родной деревни. Она знает только эту деревню да побережье на пять миль в ту и в другую сторону от коттеджа, где выросла. Редкая птичка, во всех смыслах нетронутая, и излучает невинность, словно свет. Это действительно самое прекрасное существо, которое я когда-либо видел. Она привлекает взгляд, как чудесный пейзаж или как солнечный луч, прорвавшийся сквозь тучи. Прилагаю карандашный набросок. Я планирую большое полотно с этой девочкой, воплощающей в себе саму сущность природы или весь английский народ».
Зак оторвал глаза от бумаги, поднял их на Ханну и увидел, как она подняла бровь.
– Не думаю, что стоит показывать это письмо Димити.
– Почему нет?
– Оно ее огорчит. У нее есть свои собственные воспоминания и… представления о том, что произошло между ней и Чарльзом. Пожалуй, ей не понравится, что он описывает ее так беспристрастно.
– Но… здесь говорится, что она самое прекрасное существо, которое ему когда-либо доводилось видеть.