– Чрезвычайно рад, что вам, Александр Иванович, уже знакомы характеры важнейших деятелей – на мою долю остается лишь изложить вам состояние дел…
Тряская карета – настоящее орудие пыток. Несравненно приятнее было бы санное путешествие. Но, кроме проплешин голой земли на дороге, сему препятствует официальный статус. Негоже, если русского представителя сочтут дикарем. Так что мой удел – громоздкое лакированное чудище, конфискованное у одного из сторонников Лещинского: сомневаюсь, что драгуны Ренне заплатили владельцу хоть грош. Геральдический щит на дверцах увенчан графской короной, однако вместо привычных глазу европейца изображений на нем красуется какая-то золоченая кочерга с парой дополнительных поперечин. Может, предок графа был истопником в королевском замке?
Воистину, нужда – мать инвенции. Не в силах думать о чем-либо ином, кроме источника своих мучений, я вымыслил за время путешествия целую дюжину комбинаций из рычагов, рессор и колесных осей. Непременно надо опробовать на досуге: в сравнении с этой золоченой телегой некоторые варианты обещают быть уютными, как колыбель младенца.
Хотя наездник из меня неважный, добрую половину пути проделал в седле, меняясь участью с кем-либо из кавалеристов эскорта. Драгуны озирались с опаской: по венгерской земле едем! Грандиозный бунт против императора закончился лишь несколько лет назад, и далеко не все куруцы избрали мирную жизнь. Многие предпочли пойти в разбойники. Не далее как в прошлом году у святого Николая подвесили на железный крюк за ребра Юрая Яношика, здешнего Робин Гуда. Соратников же его не поймали. Мирные селения трансильванских саксов на ночь ощетиниваются караулами под стать Москве.
В имперских землях иначе. Они отличны от Венгрии не одной только зажиточностью, но и каким-то особым духом. Сменявшие один другого монархи вели почти беспрерывные войны, подданные же последний раз видели неприятеля больше тридцати лет назад. Любой венский мальчишка охотно покажет место турецкого лагеря, ныне превращенное в парк. Почтенные горожане, прогуливаясь воскресным днем под ручку с супругами, получают ненавязчивое напоминание о выгодах жизни в могучем и обширном государстве. Здесь не найдет поддержки бунтовщик: люди готовы не скупясь оплачивать покой и безопасность.
– Bien, mon ami – вы уже генерал! Безмерно рад, что в вас тогда не ошибся! Пожалуй, это успешнейшая на моей памяти карьера человека без протекции. Одна из самых успешных, по крайней мере… Десяти лет не прошло, как из субалтернов…
– Прошло, Андрей Артамонович! Мы познакомились весной четвертого года, в русскую же службу я вступил с августа, вскоре после взятия Нарвы – сразу капитаном в Семеновский полк.