— Подожди, я намажу… — девчонка держала в руках флакончик с зельем, слишком маленький, чтобы этого хватило и на небольшой участок, и верт яростно замотал головой. Сейчас нужно было срочно уходить от этой двери, к которой они так стремились всего несколько минут назад, хотя казалось, будто прошёл уже не один час. И она с удручённым вздохом покорилась, она вообще оказалась понятливой и отважной, эта по мужски одетая девушка. Помогла верту поудобнее устроить на спине своего друга, привязала его снятой с пояса верёвкой и потопала следом, ничего не говоря и не задавая бесполезных вопросов. Юнхиоле и на самом деле было все равно куда идти, и что делать.
Все эти нестерпимо долгие минуты, пока она из последних сил тянула к крыльцу вдруг потяжелевшее тело Тины, занийка упорно искала и не находила ни одного выхода из той ловушки, в которую они попали. Ну не считать же на самом деле выходом мелькнувшее было желание сдаться жрецам?! Не потому сдаться, будто Юнке вдруг захотелось стать невестой Астандиса или его жрицей. И не из-за страха перед наказанием, о нем девушка даже не думала. Нет, у неё вдруг мелькнула безумная надежда на милосердие жрецов и на их целителей… глупая мысль, как она поняла уже через минуту, когда жрец в белом балахона вдруг послал в них огромный комок обжигающего огня. Несмотря на мгновенную реакцию мангура, часть этого «подарка» все же попала ей на руку… и Юна сама не знает, каким чудом сумела удержать крик. А теперь кожа на тыльной стороне ладони вздулась и горела, словно ее поджаривали раскалённым клеймом, как преступника, но девушка все сильнее зажимала зубами прикушенную губу. Ни в какое сравнение не шла эта боль с той, которая раздирала её душу, где совсем недавно пышно расцвел диковинный цветок небывалого счастья. А теперь лишь чёрный вестник смерти высвистывал траурную мелодию.
Песнь о гибели единственного человека, который сумел рассмотреть под обликом мальчика-воина ее истово и нежно любящее девичье сердце, терпеливо ожидающее именно его любви. И она пришла… но оказалась такой короткой! А теперь Тин умирает… и хотя жизнь ещё еле теплится в его искорёженном страшным ударом теле, но никакой надежды на его исцеление нет. Во всяком случае, Юнхиола не видит даже слабого шанса. Мангур сам изранен и еле бредёт, попавшаяся им навстречу немолодая женщина в платье служанки смотрела на неожиданных гостей с нескрываемым ужасом и потом сбежала стремительно, как от зелёной лихорадки. И Юна была уверена, если в этом крыле огромного здания появятся их преследователи, эта служанка выдаст жрецам случайно встреченных беглецов безо всякой жалости.