С чего начинается праздник: наряжается город? Дворники вывешивают флаги?.. Нет, не с этого.
Ночью в твой сон внезапно врывается гром барабана: бум-бум-бум. Да, именно ночью, я не оговорился.
Может быть, ты перед этим видел плохой, печальный сон. Но он уже отброшен. Ты на секунду открываешь глаза. Недоумение. «Где я?.. Ночь… Музыка…» И тут же догадываешься — началась подготовка к параду, войска идут на репетицию. В голове пронесется что-то вроде стихов: «Войска готовятся к параду, войска готовятся порадовать…»
Снова закрываешь глаза, спишь. Но волны военного марша, затихая, все же долетают до тебя.
Я заметил, что многие марши написаны в миноре. Редко кто отличает, минорный лад от мажорного по трезвучию первой, третьей и пятой ступени, как это положено. Нет, все проще. Минор звучит чуточку скорбно. Но я бы не называл этот лад грустным. Он, скорее, сурово-печальный, ему нельзя отказать в торжественности. Возьмите, к примеру, «Марш Буденного».
Минорные марши словно бы напоминают, что сперва были схватки, слезы, кровь; парады — потом…
А мажор? Что ж, мажорный лад — бодрый, ничего не скажешь. Кстати, в том месте, где поется «Веди, Буденный, нас смелее в бой», в мелодии, не покидающей своего общего минорного русла, есть как бы уход в мажор. Это мне нравится…
Разбуженный оркестром, я на этот раз долго не мог уснуть. За окнами храпели кони, лязгали гусеницы… Приближался Первомай.
В школе, на большой перемене, в класс вошел Алексей Никитич, наш литератор.
— Пивоваров, после уроков останешься, — попросил он меня. То же самое сказал и Асе Лесиной, и Людке, и Денису.
— Чего это нас? — спросил я, когда учитель ушел. Но сам уже догадался. Ведь Алексей Никитич всегда занимается художественной самодеятельностью. Людка и Ася пели в два голоса, получалось неплохо…
— А тебя зачем? — спросил я Дениса. Он пожал плечами:
— Наверное, как комсорга. У нас с тобой, между прочим, тоже получился бы дуэт.
Мы засмеялись: у Дениса был оглушающе-громкий голос, но не хватало слуха, у меня слух был, голос — никудышный…
Алексей Никитич пригласил человек пятнадцать из разных классов. Мы перешли в зал. Сперва шумели, а потом стало тихо.
Алексей Никитич постучал карандашом по раскрытому блокноту
— С кого начнем? Давайте с Большакова? Что ты, Володя, будешь читать?
Володька встал:
— Могу стихи о советском паспорте, а могу Чацкого.