Экзамен, как я и предполагал, закончился. Аудитория была пуста. Ужас сковал мои и без того малоподвижные после напряженной ночи конечности. Я побрел по знакомому мне с детства длинному паркетному коридору журфака и вдруг, о счастье, наткнулся на Шибкова.
— Что, студент Руденко, — Шибков слегка грассировал, поэтому несколько необычно выговаривал мою фамилию. — Опоздание на экзамен? Последний экзамен… Это фатально.
— Извините, семейные обстоятельства.
— Вижу, что семейные. Очень хорошо сейчас вижу все. Что делать будем? Ведомости-то экзаменационные я уже сдал.
— Да?
— Конечно! А вы как думали? Держать я их при себе, что ли, буду, вас дожидаясь? Нет, дорогой мой.
— Что же делать?
— А отвечать готовы?
— Да.
— Так уж и готовы?
— Да.
— Ну и почему хоккейная команда ЦСКА ездила зимой в Америку и назвалась там «Русские пингвины»? Почему на хоккейные майки поверх нашей пятиконечной звезды нашили улыбающегося пингвина? Что ж, армейцы, наша гордость, чемпионы, гроза канадцев, теперь пингвины?
— М-м-м… Не знаю точно. Вроде бы «Питтсбург пингвинз» долю в ЦСКА купили и переименовали команду, — я не был уверен в ответе.
— Ладно, расслабься, — время от времени Шибков переходил на «ты». — Всю жизнь за ЦСКА болел, а на этот вопрос у меня ответа тоже нет. Тебе я заочно пять поставил. Иди домой, отсыпайся.
— Спасибо! Большое спасибо!
— Да. И вот еще что, — Шибков, прищурившись, посмотрел мне в глаза. — Не забывайте, что я собираю монеты. Вы же ведь еще будете путешествовать? Европа, Америка, Азия?
— Надеюсь.
— И я тоже надеюсь! Давай зачетку.
Я вышел с журфака и оглянулся на здание моего детства. Сказочное, прекрасное, восхитительное, близкое, старое, по скрипучим половицам которого я ходил маленьким мальчиком, не ведая, куда меня приведет тропа судьбы. Символично, что именно здесь я прощался с МГУ. Последний экзамен был сдан. Все! МГУ, волшебное царство, остался за моей спиной. Как ни странно, сердце не сжалось. Ничего не произошло. Словно так и должно быть. И так же равнодушно, как пять лет назад, когда сразу после поступления в МГУ я спокойно пошел к станции «Университет», теперь я направился к метро «Охотный ряд», насвистывая песню Визбора:
Вот дымный берег юности моей,
И гавань встреч, и порт ночных утрат,
Вот перекресток ста пятнадцати морей,
Охотный ряд, Охотный ряд.
Но уж слишком много дел было в тот теплый, солнечный день, чтобы умиляться. В полдень Остапишин женился на Дине, своей школьной подруге, которую держал в неприкосновенном золотом резерве уже очень долго. Теперь он решил распечатать закрома и, закрыв глаза на мир, полный соблазнов и приключений, без сожалений шагнул в семейную жизнь. На регистрацию я успел, а вот свадьбу в ресторане «Прага» пропустил. Когда молодые рассаживались за красивым столом, я уже летел во Францию. Там меня ждала Стефани. Севка тоже не попал на свадьбу, хотя спешил на нее из Ярославля, с работы, изо всех сил, с огромной деревянной ярославской ложкой в подарок. Приехал, а все уже разошлись.