Станция Университет (Руденко) - страница 46

— Видел рекламу «Алисы»? — спросил меня однажды Остапишин.

— Нет, а кто это?

— Биржа товарная. Ею владеет самый молодой миллионер СССР.

— Миллионер? — удивился я. — У нас же только один официальный миллионер — Артем Тарасов!

— Теперь не только он.

— Ничего себе. А как зовут?

— Герман Стерлигов. Вроде бы 25 лет ему.

— Странное название «Алиса».

— Это кличка его собаки, кавказской овчарки.

Саша протянул мне газету, в которой самоуверенный Стерлигов отвечал на вопросы:

— Сколько ты рассчитываешь заработать, Герман?

— Страшно произнести, старик!

— Что ж ты теперь, Герман, разбогатев, уедешь из России?

— Нет! Россию я беру на себя! А через три года я скуплю Штаты на корню.

Герман не шутил, но планам его не суждено было сбыться. За дверью его крошечного кабинета на Ленинском проспекте, в доме «Мострансагентства», монотонно гудела биржа: «Сахар! Минимальная цена одиннадцать рублей за тонну!», «Вертолет! Миллион сто!». Но прожила она недолго. Всего через два года с огромного рекламного стенда там же, у входа на биржу, сорвали за неуплату изображение овчарки Алисы, а газеты тотчас раструбили: «На Ленинском спустили собаку Стерлигова». Следом куда-то пропал и хозяин[40].

Сашу я послушал, рекламу «Алисы» посмотрел в тот же вечер. В ней впервые с телеэкранов произносили слово «господа». Тогда все, как и прежде, были «товарищами», и великосветское обращение резало слух. К слову, реклама вообще была диковинкой: ее только-только начали показывать по телеку. Началось с того, что однажды диктор Центрального телевидения, знакомивший нас каждый вечер с программой телепередач на завтра, неожиданно зачитал текст про наручные часы «Электроника», а на экране появились фотографии с изображением часов. Чуть позже в заставке программы «Время» на часах, отсчитывающих последнюю минуту девятого часа, появился логотип фирмы Olivetti. За день до этого дикторы телевидения предупредили, что надпись, которая появится на экране, — реклама, чтобы никто не волновался и не удивлялся.

Между тем республики Советского Союза разбегались. «Этот поезд в огне, и нам не на что больше жать», — голосил Борис Гребенщиков. Со всех сторон зазвучало, что договор между союзными республиками об образовании СССР, подписанный в 1922 году, устарел, нужен новый! К декабрю появился его проект, в нем фигурировал новый союз — не то ССГ (Союз Суверенных Государств), не то СССР (Союз Советских Суверенных Республик, именно суверенных, а не социалистических; вроде бы СССР, да не тот)[41]. У нового союзного договора оказалось много противников во главе с Сажи Умалатовой. Они потребовали проведения всероссийского референдума, борясь за «целостность страны и ее названия — Союз Советских Социалистических Республик». Референдум назначили на март.