Сознание вновь то покидало Алекса, то возвращалось к нему. Он будто блуждал по нейронам собственного мозга. И каждый раз это заставляло его вновь и вновь заново смотреть на окружающий мир, вместе с которым перерождался и он. Он чувствовал, как меняется не только его физическая оболочка, но и разум. И, может быть, это было значительно важнее всего остального. Новый мир требовал принципиально нового взгляда.
И все, о чем он заботился раньше, пытаясь уберечь себя от радиации, казалось ему теперь только бессмысленной суетой. Конечно, внешняя защита и множество предостережений относительно дыхания, питья и употребления пищи были необходимы, но требовалось верное восприятие и внутреннее отношение к радиоактивному миру. Теперь это был новый мир, от которого некуда было деться, нужно было принять его таким, какой он есть и продолжить жить в нем, не оглядываясь постоянно назад и не ожидая того, что все вновь вернется в прежнее состояние. А может, к нему просто вернулся тот покой, которого слишком давно не было.
Лечение продолжалось, и с каждым днем доза чудодейственного препарата только увеличивалась, заставляя большую часть времени проводить в лежачем положении. Сыворотка из крови крыс, несколько поколений живущих в Чернобыле, и их прочий биологический материал, адаптированный в суровых чернобыльских условиях, казалось, превосходил все ожидания, дав поддержку иммунной системе, которая теперь оказалась способна устоять не только перед вирусами, но и перед многими последствиями сильнейшего облучения. Странно, почему на этот факт не обратили внимания раньше? Куда-то улетучились мучившая его боль в костях и поднадоевший свинцовый привкус радиации на кончике языка, а вместе с ними и терзавшее чувство обреченности. Все было совсем иначе, он открывал новый мир, в который входил подобно бабочке, появившейся из тела гусеницы.
Слова Макса больше не казались ему непонятными и пугающими. Теперь он и сам понимал, что человек, шагнув в атомный век, забыл о самом главном – что нужно изменить собственную психологию, отношение к этой энергии. И это вполне укладывалось в рамки логической последовательности, что человек решился на ядерную войну. Его ведь действительно ничего не удерживало от этого шага, кроме весьма условного табу. В долгих одиноких размышлениях Алекс подметил занятный факт: применить ядерное оружие человечество решилось лишь тогда, когда ушла в прошлое эпоха создателей первых ядерных зарядов, которые точно отдавали себе отчет в том, к чему они прикоснулись. Вместе с ними оказалась утеряна и истинная философия расщепления атома. Для остальных же ядерное оружие стало уже само собой разумеющимся и не требовало глубоких измышлений. Но микроэволюционный котел Чернобыля, с непредсказуемыми последствиями трансформирующий генофонды всего живого, оказавшегося в тридцатикилометровой зоне отчуждения, постепенно перемалывал биосферу, придавая ей уникальный облик и возвращая осознание первородной роли радиации.