Евангелие для цыганского барона (Загоруйко) - страница 31
Барон остался только в присутствии Андрея, не отходившего от него из опасения, что цыган из мести может наделать много страшного и непредсказуемого, а с другой стороны – чтобы вселить надежду на Бога, единственно могущего теперь помочь.
В жуткой тишине всякие чувства только обострялись. Вой собак тревогой отзывался в сердцах тех, кто теперь сидел в тяжелых раздумиях случившегося.
— Марц, надо нам молиться, много молиться. Бог все может, для Него нет ничего невозможного.
Андрей стал приводить примеры из Евангелия, показывающие силу и возможности Того, Кто даже жизни Своей не пожалел для человеков.
— Ты помнишь как кричал слепой Вартимей? Я читал тебе... там, на лужайке, где ты любовался лошадьми... Он ни на что не обращал внимания, даже на препятствия со стороны окружающих, только бы прозреть!
— Я тоже сейчас слепой, слепой Баро, который дром ясвэндыр на дыкхэла[27]. И если бы Христос здесь сейчас проходил, я отдал бы Ему все, с пустой сумкой пошел бы тэ вымангэс по миру лишь бы осталась жива моя чергэн! – уже тоном сломленного человека говорил, некогда бушующий повелитель.
— Богу никакого богатства не надо, Марц, Ему нужно только твое сердце, могущее исправить вашу жизнь под Его Божественным водительством. Христос сейчас плачет о твоей душе точно так же, как ты о Наиде.
— Молиться я не могу, потому... что мы проклятый Богом народ... Хамово[28] племя, как о нас говорят люди. Наши руки полны крови, хоть и утробы набиты золотом. Бог все равно не услышит меня. Он слышит только святых.
Вдруг его осенило! Схватив своими руками руки Голубенко, он умоляюще произнес:
— Вот ты, Андрюша, (он впервые назвал его имя ласково!) молись, молись! Если есть Бог на свете для меня, то Он может услышать только тебя, я это знаю, точно знаю, а я еще не могу, нет, не могу.
Голубенко, не ожидая другого случая, стал молиться, опустившись на колени, молиться вслух. Барон встал из-за стола и стал ходить взад-вперед по комнате, потом остановился возле молящегося проповедника и вдруг... Что это? Как подкошенный упал на колени тот, кто в свое время говорил, что нет на свете того, кто мог бы поставить его на колени. Закрыв лицо руками, он судорожно вздрагивал, говоря по-цыгански, добавив только по-русски следующие слова: "Сними с меня проклятье и услышь Андрюшу, прости меня, если еще можешь".
Всю ночь они не сомкнули глаз. Теперь, когда Андрей увидел, что Бог распахал почву сердца барона, он сеял, сеял, сеял, зная, что это самый подходящий момент для воспринятия истины.