— Терпи! Если под шапкой у тебя нет мозгов, а одна пустая голова, ровно орех с большого дерева!
— Фити! Я накажу тебя!
— Сиди, мышь соломенная! Она накажет! Меня! Наказайка не отросла! Ну-ка…
Жесткими пальцами нянька ухватила расчесанные волосы и быстро заплела одну толстую косу, потом вторую. Повернула к себе нахмуренное лицо девочки, на котором плясали рыжие блики от маленького костра.
— Ты что это? Плачешь? Ну…
Пересев на разостланную у костра шкуру, Фития обняла закутанную в плащ Хаидэ и прижала ее голову к груди, покачивая.
— Что такое, птичка моя степная? Что? Что?
— Фития… А меня правда, замуж? Да?
— Кто тебе сказал такое?
— Никто. Но ты скажи…
В темноте, прочеркнутой оранжевыми огнями, слышались тихие голоса, изредка женский смех из палаток, там, где в эту ночь отдыхали приехавшие из мужского лагеря воины, бряканье посуды и мягкий перетоп дремлющих на привязи лошадей. Ухнула сверху пролетающая сова и немолчно пели степные сверчки. Хаидэ ждала, высвободив ухо, чтоб не пропустить, что ответит старая нянька. А та, помолчав, продолжая баюкать ее, сказала нехотя:
— То дело долгое, птичка. А ты знаешь, птичкам в ночи надо спать, чтоб поутру сокол не склевал их до перышек. Знаешь ведь?
— Да.
— Ты поспи, ласточка. А завтра поговорим.
— Ты все мне расскажешь?
— Все расскажу. Ты ведь у меня одна птичка, у старой Фити никого больше нет. И я тебя никогда не оставлю.
— Ты, Фити, поклянись мне, что никогда-никогда. Ты поклянись…
Хаидэ выпростала голову из мягких складок и завертела ею. Высунула голую руку.
— Звездой ночной красавицы, что висит над заснувшим солнцем. Да?
— Да, полевушка моя. Клянусь звездой, что над спящим солнцем, я всегда буду с тобой, везде. А сейчас иди-ка спать.
Она поднялась и подталкивая девочку, проводила ее ко входу в маленькую палатку. Погладив по спине, задернула полог из шкур и закрепила петлей на деревянной раме, оставив уголок отогнутым, чтоб слушать, что там внутри.
— Я тебе завтра тоже, Фити, расскажу про море, и про ракушки, — сонная Хаидэ откатилась в дальний угол, под самую стенку и, закутавшись в плащ, стала смотреть, как крупные звезды мигают, заглядывая в прорехи на крыше.
Сон ушел. Будто забрали его звезды, украли через дыру, и Хаидэ лежала тихонько, думала. Слушала, как поет у костра нянька, звякая мисками. Потом старуха тоже пришла в палатку, поцеловала Хаидэ сухими губами. Повозившись у сундуков, сняла тяжелые серебряные украшения, что каждый день носила поверх простого, как длинная рубаха платья, улеглась у входа и заснула, похрапывая.