— Согласна! Номер три?
На третье место, по настоянию Галки, они определили мужа Алины, Володю.
— Не вижу его в качестве убийцы! — засомневалась Екатерина.
— Потому что тебе его жалко!
— А я и не отрицаю! А тебе не жалко?
— Нет! Он — ничтожество! Из-за таких, как он, нам, женщинам, приходится тащить на себе целый воз — и за себя, и за них! И Ситников твой прав! Тут я с ним полностью согласна! Балласт!
— Он слабый и безвольный, я не спорю. Но он тем не менее заслуживает жалости.
— А тебя мне не жалко? Я ведь четверых поднимаю! А он здоровый мужик, с прекрасной профессией! Его учили сколько лет, бесплатно, между прочим! Такие не нужны обществу!
— Знаешь, я бы не хотела жить в обществе, где на человека вешают бирку «Годен!» или «Не годен!», — сказала Екатерина, излишне резко. — И если не годен, так куда его девать? Ликвидировать? Что-то в этом роде уже было.
Наступило молчание.
— Но вообще-то я тебя понимаю, — примирительно начала Екатерина, — мне он тоже не особенно понравился. Неприятный тип! Вернее, совсем не понравился.
— Ну вот, и я о том же! — Галка с готовностью приняла протянутую для примирения руку.
Четвертое место они единогласно отдали Ситникову, а пятое — Добродееву.
— Обратный адрес писать не будем? — спросила Галка, и они расхохотались.
— Не будем. Кому надо и так меня найдет! Как я Елену.
Они вложили фотографии в конверты и заклеили. Получилась аккуратная стопочка. Посидели молча. Потом Галка всплеснула руками:
— Катюша, ты ж у меня голодная! — и бросилась в прихожую к оставленным там сумкам. — Давай завтракать!
«Давайте!» — радостно подал голос Купер, дремавший на диване.
Жизнь распалась на две половины: до писем и после. Екатерина, по определению Галки, превратилась в «первобытного человека, отовсюду подстерегаемого опасностями». С обостренным слухом, прищуренным глазом и ощетинившимся загривком. Вздрагивающего от малейшего шороха. Вчерашнее решение «расшевелить злодея» сегодня уже казалось довольно глупым и по меньшей мере неосторожным. А вчера они с Галкой, возбужденные, представляли себе, как и что может произойти. У Галки, вначале неохотно поддержавшей идею с письмами, в конце концов отлегло от сердца, особенно после того, как Екатерина достала бутылку вина и они выпили за успех. «Ты лучше сиди дома! — убеждала Галка. — А я каждый день буду приходить и кормить тебя! А хочешь, я ночевать останусь?»
В три она, схватив письма, убежала домой встречать детей из школы и вывести Шкодика, простонав на прощание: «Если бы только знала, как они мне все надоели!» — и пообещав позвонить вечером.