— Как вы вошли? — наконец сумела выговорить Екатерина.
— Дверь была незаперта, я же сказал… Извините ради Бога! Я думал, вы храбрее. А что это вы делаете? — Он с интересом взглянул на стол.
— Это так… ничего, — ее словно жаром обдало, — что-нибудь случилось?
— Однако напугал я вас! Да ничего особенного, был тут рядом… и решил навестить… Войти-то можно?
— Да, пожалуйста, — пригласила она.
— Но вы как будто в этом не уверены?
— Не уверена, — призналась Екатерина.
— Ну и ладно, — сказал Ситников, не обидевшись. — А раздеться?
— Да, пожалуйста, — опять сказала Екатерина.
Ситников отправился в прихожую, снял пальто и шарф, небрежно забросил их на вешалку. Вернувшись в комнату, уселся на диван, закинул ногу на ногу и положил руку на загривок Купера. Тот даже не шевельнулся.
— Дверь почему не запираете? Не боитесь? Или район безопасный?
— Брала почту и, наверное, забыла.
— Понятно! А как жизнь? Работа? И вообще?
— Александр Павлович, у вас ко мне дело? — Екатерина не собиралась соблюдать приличия.
— Ну… — сказал неопределенно Ситников, — да, пожалуй.
— Я вас слушаю!
— Екатерина Васильевна, — начал Ситников и замолчал. — Екатерина Васильевна, — сказал он снова через минуту, — я хочу вам что-то сказать. Галкин…
— Вы нашли ему врача? — оживилась Екатерина.
— Нет. С врачом я еще не говорил. Не успел… Но даже не знаю, как вам это сказать…
Екатерина напряженно смотрела ему в лицо.
— Дело в том, что Володя умер, — произнес Ситников, не глядя на нее.
— Как — умер?! Почему? Я ведь… — Она осеклась, беспомощно глядя на Ситникова.
— Как будто бы передозировка наркотиков… Подозревают самоубийство… Он, оказывается, не алкоголик был, а наркоман, причем законченный. Потому его и из онкологии убрали… почти полтора года тому назад. Какое-то время он работал на «скорой», а потом его и оттуда… Последний год он вообще нигде не числился… вот так.
Потрясенная Екатерина почувствовала, как защипало в глазах от жалости к Галкину, жившему с переломанным хребтом и умершему, как бездомная собака, в одиночестве, ничтожестве и бедности. А ведь попадись ему женщина вроде Елены, мягкая и добрая, то и жил бы не тужил, детей растил бы… Сильные личности, как сильное рвотное, хороши не при всех недугах и не для всех. В жизни часто достаточно легкого слабительного. Бедный, бедный Галкин! Не в силах сдерживаться, Екатерина спрятала лицо в ладони и заплакала. Ситников сидел молча и не шевелился. Только слегка вздохнул. Потом осторожно положил руку ей на плечо и притянул к себе. Она почувствовала жесткую ткань его пиджака, запах его кожи и одеколона. А также сильный и размеренный стук его сердца — бум-бум-бум! Он погладил ее по голове, отвел ладони и, достав из кармана носовой платок, стал вытирать ее мокрое от слез лицо, повторяя: