Екатерина часто задавала себе вопрос: почему у мужчины, так богато оснащенного природой, такой мерзкий характер? Имеет ли он понятие о том, что на свете существуют такие вещи, как великодушие, сострадание, доброта? Чего ему не хватает? Если бы он обладал внешностью под стать норову, то был бы желчным, плюгавым мужичонкой и женщины обходили бы его десятой дорогой. А так летят, наверное, как бабочки на свет. А свет ядовитый.
Почему ее так тянуло к нему? Ему удалось сделать то, что было не по плечу ее сверстникам, — пробудить ее чувственность, задев воображение. Он был не такой, как все, кого она знала. А кого она знала? Взрослых зрелых мужчин в ее жизни не было. Дядя Андрей Николаевич не в счет. Он был родной, свой. И Екатерина никогда не воспринимала его как мужчину. Ей не приходило в голову, что он может, например, влюбиться, бегать на свидания, страдать от любви. Однокурсники, после нелепого и неудачного замужества, воспринимались как-то по-братски и казались детьми. Да-да, было нелепое и неудачное замужество в жизни Екатерины, которое напугало на всю оставшуюся жизнь. Самым ужасным было то, что ей вдруг стало казаться, что она не такая, как другие девочки, что она хуже, ущербней, что ей чего-то не хватает, и в том, что замужество получилось неудачным, виновата она одна.
Но тут случилось то самое «вдруг», которое так любит подбрасывать шутница-судьба. В ее жизни появился Юрий Алексеевич Югжеев. Она готовилась к экзамену по английской литературе, просиживая целыми днями в городской библиотеке, обложившись толстыми томами критических реалистов девятнадцатого века и словарями. Это было, о, Господи, как же давно это было! Лет семь тому назад, пожалуй. Он сел рядом. Шуршал страницами, скрипел пером. Был погружен в работу. На нее не смотрел. Но шестое или седьмое чувство подало сигнал, что ею заинтересовались. Женщины интуитивно угадывают подобные вещи, иногда даже до того, как это произойдет на самом деле. А потом он сказал:
— Извините, девушка, вы не могли бы мне помочь? Я застрял на этой строке. — Он пододвинул к ней томик стихов Блейка, открытый, разумеется, на знаменитом «Тигре». Банально и просто. Действующее безотказно в силу простоты. Плюс Блейк. Такие замечательно возвышенные интересы. Голос его был слегка высокомерен. Он смотрел ей прямо в глаза серьезно, без улыбки, не как заурядный приставала. Екатерина смутилась и покраснела.
— Вот здесь мне не совсем понятно, — продолжал молодой человек, — в каждой строфе первая строчка рифмуется со второй, а третья с четвертой, но вот в самой первой строфе третья и четвертая почему-то не рифмуются