Питтергрев, шериф с тяжелой челюстью, покачал головой и отказался:
– Благодарю вас. Но я здорово вымазался в грязи, пока добирался сюда, и боюсь, что запачкаю стул.
Мой друг Толман не обратил внимания на такие проблемы и уселся без колебаний на стул. Было 8.30 утра. Я чувствовал себя выжатым, как лимон. В постель удалось забраться только в пять часов, а уже в 7.30 началась бурная деятельность. Двух часов сна было маловато. Вульф сидел за завтраком в большом кресле перед маленьким столиком.
Толман сказал:
– Как я уже говорил вам по телефону, я предполагал быть в суде в 9.30. В случае необходимости его можно отложить, но делать этого не хотелось бы. Как долго вы нас задержите?
Вульф прихлебывал какао.
– В значительной степени это будут зависеть от вас. Со своей стороны я сделаю все возможное, чтобы ускорить это дело.
– Вы сказали, что у вас появились сведения…
– Вот именно. Но изложение их потребует небольшой преамбулы… Я полагаю, что вы арестовали Берина потому, что были убеждены в его виновности. Вы специально настаивали, что якобы неправильно думать, что вы выбрали жертву. Если возникнет серьезное сомнение в его виновности…
– Все правильно. – Толман был нетерпелив. – Я уже говорил вам…
– Совершенно справедливо. Теперь предположите, что у Берина есть адвокат, который нанял меня, чтобы я получил доказательства для его защиты. Предположим далее, что я добыл такие доказательства, которые, будучи доложенными в суде, сведут на нет все ваши подозрения, основанные только на моральных факторах. Картина будет неприглядной… По закону ведь вы не можете потребовать от защиты, чтобы она представила свои доказательства, когда вам этого захочется. Защита располагает правом использовать их в подходящий с ее точки зрения момент.
Толман нахмурился.
– Все это правильно. Но, проклятье, я уже сказал вам, что если улики против Берина могут быть объяснены…
– Вот именно. Я лично предлагаю вам здесь и сейчас все объяснить, но при определенных условиях.
– Что это за условия?
Вульф допил какао и вытер губы.
– Они не обременительны. Первое: если представленные объяснения внесут сильное сомнение в виновность Берина, он немедленно будет освобожден.
– Кто будет решать, насколько они сильны?
– Вы.
– Очень хорошо. Я согласен.
– Отлично. Второе. Вы сами скажете мистеру Берину, что это я добыл доказательства, которые принесли ему свободу, и, если бы я не раскрыл это дело, то один бог знает, что могло бы произойти. Я не говорю о публичной славе. Это меня не интересует. Репортерам можете говорить что угодно. Но мистер Берин должен недвусмысленно знать, что это сделал именно я, и вы, мистер Толман, скажете ему об этом.