Никто не мог и предположить, что второго ключа не существует. Все поняли это слишком поздно, когда вода с грудами всплывшего мусора была уже на уровне сорокового этажа.
Он подобрал выброшенную в окно скалку. Неожиданно в голову пришла идея.
– Хватай часы и лезь на крышу! – крикнул Он в окно, надеясь, что Она услышит. Сборная Эритреи тем временем сделалась живой цепочкой от разрушенного стадиона до крыши дома.
Он поднёс скалку к олимпийскому огню и положил в пустое мусорное ведро. Медленно тлел деревянный предмет. Понимая, что иного раза теперь уже может и не быть, Он грузно взбежал по сборной Эритреи на крышу башни-хрущёвки, дожидаясь Её. Вода подошла к сорок четвёртому этажу, и Он не знал, жива ли Она.
Секунды тянулись вечностью. Она выбежала на крышу по лестнице, прижимая к халату большие старые часы, которые невозможно было остановить, и положила часы на старый рубероид кровли.
Он достал скалку, и ветер раздул огонь. Часы намокли, но Он смог поджечь ненавистное время, которое уходило. Вода пошла на убыль. Табло над стадионом показало 0:0. Сборные Эритреи и Бразилии начали новый матч.
– Я сломала твой телевизор, – призналась Она.
– А я сжёг твою скалку.
Она улыбнулась. Они присели на краешек крыши башни-хрущёвки, последние зрители обречённой цивилизации.
– Зато ты наконец-то вынес мусор.
– Зато мне не пришлось спасать тебя из плена стихии, – сказал Он и обнял Её за плечи.
Взаимопонимание было достигнуто. Мир был спасён. Иной раз не знаешь, хорошо это, или плохо.