На следующее утро ее навестила Аманда. Взглянув на Уэверли, которая была мертвенно-бледной и задыхалась от боли, она схватила Магду за полу халата и рывком притянула к кровати.
— Как это произошло? — воскликнула она.
Магда тронула лоб Уэверли:
— Ее лихорадит.
Аманда положила руку на щеку Уэверли:
— Милая, как ты себя чувствуешь?
Уэверли попыталась ответить, но горло ее горело, и она была слишком слаба.
— Она симулирует, — сказала Магда. — Вчера она была в порядке.
— Убирайтесь, — рявкнула на нее Аманда.
Магда фыркнула и вышла из комнаты.
Аманда откинула одеяло Уэверли, обнаружила ремни и отстегнула их.
— Теперь ты, может быть, сможешь улечься поудобнее, милая.
Уэверли не могла даже поднять руки.
Аманда что-то заметила и, приподняв правую руку Уэверли, вгляделась в прокол, который Уэверли повторно вскрыла ночью.
— О боже, дорогая. У тебя там жуткое заражение.
Она закричала, вызывая Магду, и приказала ей вызвать доктора Армстронга. Вскоре в комнату вошел невысокий мужчина, двигавшийся суетливо, словно птица, и осмотрел красную распухшую руку Уэверли.
— Это очень плохо, — пробормотал он.
Он осторожно вытащил трубку капельницы. Уэверли ровным счетом ничего не почувствовала. Кожа ее совершенно онемела. Доктор намазал ранку прозрачным гелем и забинтовал руку.
— Я проведу трубку к другой руке, хорошо? — спросил он с улыбкой.
Уэверли пришло в голову, что это может быть тот же человек, который накачал ее лекарствами и вытащил яйцеклетки из ее яичников, так что она ничего не ответила.
Он обошел ее кровать и парой ловких движений вставил трубку капельницы в ее левую руку. Вколов туда два разных шприца, полных лекарственных растворов, он сказал Аманде:
— Думаю, ей будет лучше под вашим присмотром, миссис Марвин, не так ли?
— Определенно, — сказала Аманда с отвращением. — Магду следует отстранить от ухода за пациентами.
— Я позабочусь об этом, — бросил доктор и вышел из комнаты.
Шли часы и дни, и Уэверли то теряла сознание, то снова приходила в себя. Боль в ее ноге сменилась тупой пульсацией, и после бесконечной цепочки кошмаров, от которых она просыпалась в холодном поту, лихорадка наконец отступила. Аманда все это время не отходила от нее. Каждое утро Уэверли, просыпаясь, видела ее рядом со своей кроватью, с миской теплого мучного бульона, а каждый вечер завершался вкуснейшими тушеными овощами с собственной кухни Аманды. Иногда Аманда приводила Джошиа, и они оба сидели возле ее кровати, держась за руки и рассказывая истории о том, что когда-то на Земле жили животные, которых не выращивал человек, — дикие животные. О том, как, когда солнце на Земле садилось, небо горело оранжевым — то, что Уэверли всегда так хотела увидеть. Там были реки, которые сами собой сбегали вниз по холмам, а в некоторых местах ветер дул так сильно, что ломал деревья.