— Вы в любой момент сможете вернуться, — сказал Блэйн, — В этом нет ничего сложного.
— Ладно, — остановила его женщина с измученным лицом, — Хватит терять время. Ближе к делу. Рассказывай, сынок.
— Погодите, еще момент. Есть среди вас дальние телепаты?
— Есть. Я, например, а вон Мертль, и Джим в том ряду, и…
— Вы должны все передавать. Всем, кому сможете. А те пусть передают другим и так далее. Пусть как можно больше людей узнают туда дорогу.
— Хорошо, — кивнула женщина, — можешь объяснять.
Шурша ногами по площади, люди плотным кольцом встали вокруг Блэйна и Аниты.
— Готовы? — спросил Блэйн, — Тогда смотрите.
И он почувствовал, как они смотрят, деликатно заглядывая в его разум и словно сливаясь с ним в одно целое.
И он тоже сливается с ними. Здесь, в этом кругу, десятки разумов объединились в один — один большой разум, полный теплоты, человечности и доброты. В нем был аромат весенней сирени, и запах речного тумана, нависшего ночью над землей, и осенние краски багряных холмов. В нем было потрескивание поленьев в очаге, рядом с которым дремлет старый пес, и пение ветра в карнизах. В нем было чувство дома и друзей, хорошего утра и добрых вечеров, соседа из дома напротив и перезвон колоколов маленькой церквушки.
Блэйн с сожалением отвернулся от этих ощущений, среди которых он мог жить бесконечно долго, и произнес:
— А теперь запомните координаты планеты, куда вы отправитесь.
Он передал им координаты, на всякий случай показав их им несколько раз.
— А делается это вот так.
И он извлек это омерзительное неземное знание и некоторое время держал перед ними, чтобы дать им привыкнуть, затем шаг за шагом объяснил им принцип и логику, хотя в этом практически не было нужды: раз увидев суть знания, они автоматически усвоили и принцип, и логику.
Чтобы быть уверенным до конца, он еще раз все им повторил.
И их разумы отшатнулись от него, и только Анита осталась рядом.
— Что случилось? — спросил он Аниту, увидев, с каким выражением глаз они отступились от него.
Анита повела плечами:
— Это было ужасно.
— Естественно. Но я видел вещи и похуже.
Ну конечно, в этом-то и дело. Он видел, а они — нет. Эти люди всю жизнь прожили на Земле и ничего, кроме Земли, не знали. Им никогда не приходилось сталкиваться с неземными понятиями. Знание, которое он им показал, собственно, не было мерзким. Оно было неземным. В чужих мирах много вещей, от которых волосы встают дыбом, но которые для своего мира вполне естественны и нормальны.
— Они им воспользуются? — спросил он.
И услышал голос изможденной женщины:
— Я услыхала твой вопрос, сынок. То, что мы увидели, мерзко, но мы им воспользуемся. У нас нет выбора.