— Очень просто, мы их травили, — ответил Вебстер.
Дженкинс ахнул.
— Травили?!
— Ну да, — сказал Вебстер, — Это очень просто. Мы приманивали муравьев на сироп, сладкий сироп. А в сироп был добавлен яд, смертельный яд для муравьев. Но яд добавляли в меру, чтобы не сразу убивал. Он действовал медленно, понимаешь, так что они успевали его донести до муравейника. Таким способом мы убивали сразу много муравьев, а не двух или трех.
В голове Вебстера жужжала тишина… ни мыслей, ни слов.
— Дженкинс, — окликнул он, — Дженкинс, ты…
— Да, Джон Вебстер, я здесь.
— Это все, что тебе надо?
— Да, это все, что мне надо.
— Мне можно снова уснуть?
— Да, Джон Вебстер. Можете снова уснуть.
Стоя на холме, Дженкинс ощутил летящее над краем первое суровое дыхание зимы. Склон спадал к реке черными и серыми штрихами, торчали скелеты оголившихся деревьев.
На северо-востоке возвышался призрачный силуэт, зловещее предзнаменование, нареченное Зданием. Неуклонно растущее порождение муравьиного мозга, и никто, кроме муравьев, даже представить не может, для чего и зачем оно строится.
Но с муравьями можно бороться, есть способ.
Человеческий способ.
Способ, про который Джон Вебстер рассказал ему, проспав десять тысяч лет. Простой и надежный способ, жестокий, но действенный способ. Взять сиропа, сладкого сиропа, чтобы пришелся по вкусу муравьям, и добавить в него яду… Такого яду, чтобы не сразу подействовал.
«Простой способ — яд, — сказал себе Дженкинс. — Простейший способ».
Да только тут нужна химия, а химия псам не известна.
Да только тут нужно убивать, а убийства прекращены.
Даже блох не убивают, а блохи отчаянно донимают псов. Даже муравьев… и муравьи грозят отнять у зверей их родной мир.
Уже пять тысяч лет, если не больше, как не было убийства. Сама мысль об убийстве искоренена из сознания тварей.
«И так-то оно лучше, — сказал себе Дженкинс. — Лучше потерять этот мир, чем снова убивать».
Он медленно повернулся и пошел вниз по склону.
Хомер огорчится.
Страшно огорчится, когда услышит, что вебстеры не знали способа борьбы с муравьями…