У присутствующих вырвался звук изумления: магазин Свиридова стал одним из самых респектабельных.
— Кстати, — добавил Соколов, его супруга — знакомая теперь вам Екатерина, в девичестве Нилова. У них уже две милые дочурки, и очень счастливый брак.
На глазах дам в отблеске ламп мелькнули слезинки умиления. Жена Рацера взволнованно произнесла:
— Эта история, кажется, лучшее, что когда-либо слыхала. Спасибо вам, Аполлинарий Николаевич, и за вашу доброту, и за чудесный рассказ.
Старый граф тоже расчувствовался, потеплевшим голосом сказал:
— В твоей службе, Аполлинарий, проницательный ум — главное! Без этого нечего делать в полиции.
— Согласен с вами, папа. Но порой просто везет. Преступник, кажется, глубоко спрятал концы в воду, но, видать, Бог слишком правду любит — со злодея взыскать не преминет. Сейчас мне припомнилось происшествие совершенно фантастичное. О нем газеты взахлеб писали, но всю правду знаю только я, ибо его распутывал. Газетчики тогда напридумывали самые страшные заголовки, я же для себя то кровавое дело назвал “Костюм для мертвеца”. Думаю, название вполне соответствует сути случившегося, хотя мой давний приятель Иван Бунин недавно убеждал меня, что заголовок не должен раскрывать содержания рассказа. Ему, конечно, видней, но тем не менее...
Ясный диск луны слегка замутился легкими голубыми облаками.
Слуги вынесли дамам теплые шали. Мужчины предпочитали согреваться вином. Старый граф заметно утомился, но продолжал сидеть за столом, ожидая обещанного рассказа сына. Судя по внимательному виду, Николаю Александровичу истории сыщиков пришлись весьма по душе.
Аполлинарий Николаевич произнес:
— Однажды под вечер я зашел перекусить в “Ливорно”, что на Рождественке. В зале было весьма людно. Знакомый лакей любезно предложил:
— Не желаете ли сесть в дальний уголок возле аквариума? Там тихий старичок сидит...
Я сел на предложенное место. Чистенький и сухонький, словно пергаментный, старичок в хорошо выглаженном костюме был погружен в какие-то глубокие думы.
Поначалу мы молчали. Потом старик дрожащей рукой вылил из графина в рюмку остаток водки, вопросительно посмотрел на меня и проговорил:
— Дай Бог здоровья вам, ваше высокоблагородие! — Помолчав, добавил: — У меня это место вроде как насиженное, с утра время провождаю. Обливаю свою душу белой померанцевой.
— Никак горе какое?
— Горя нет, а так... сомнительные размышления.
Старик испытующе посмотрел на меня. Явно, ему хотелось излить душу, но он не решался. Я пришел старику на помощь:
— Порой сомнения на всякого находят, а потом и уходят! Что случилось?