Машинист, прогудев на прощанье, резво укатил назад с полупустыми вагонами, так как пассажиров, желающих ехать в большевицкую Москву, в этом захолустье не наблюдалось. Когда подводы привезли пассажиров на станцию хутора Михайловского, их беды не кончились: всех загнали в бараки на карантин.
Немецкий комендант, свысока наблюдающий за происходящим, увидев Семёна, кивнул ему хлыстом, который он держал в руках, несмотря на то, что лошади рядом не наблюдалось.
— Sie können passieren, Herr Schmidt[27], — сказал он Семёну, указывая на поезд под парами, на который шла посадка пассажиров уже прошедших пятидневный карантин.
— Ich bin nicht allein, Herr Kommandant[28], — сказал Семён, показывая на трёх монашек.
— Sie Lovelace, Herr Schmidt[29], — усмехнулся комендант и милостиво разрешил Семёну забрать монашек.
— Быстрее, пока он не передумал, — шепнул Семен, оглядывая на Веру. Они понеслись к кассе, где им выдали билеты в одно купе и только когда они зашли в вагон и уселись, девушки облегчённо вздохнули.
— Спасибо вам, Семён, — проникновенно сказала Даша, — без вас нас бы мариновали здесь целую неделю.
— Не нужно меня благодарить, Даша, — сказал Семён, осматривая в окно перрон, — всё, что мы делаем для других, мы, прежде всего, делаем для себя.
— Ты знаешь немецкий язык? — подозрительно спросила Вера.
— Почему бы мне его не знать? — удивился Семён.
— Я слышала твою немецкую фамилию, — продолжила допрос Вера.
— У меня поддельный паспорт, — легко признался Семён. Даша сделала круглые глаза, а Василиса одобрительно улыбнулась Семёну.
— Ты плут! — воскликнула Вера.
— Вера, ты на сто процентов права, — согласился Семён и сказал: — Давайте пить чай.
Он залез в карманы шинели и вытащил две пригоршни конфет.
— Опять проходил мимо? — спросила Вера.
— Да нет, купил на станции, — сообщил Семён, а Вера подумала, что он врёт, так как на станции Зерново они никуда не ходили, а на хуторе Михайловском не имелось времени.
«Плут!» — с теплотой в душе констатировала она и успокоилась, с удовольствием глядя на Семёна, травившего байку про свою тётушку, которой, как она подозревала, у него не имелось.
***
«Мирабо» зашёл в порт Чанаккале, где оставили часть английских и французских войск. Доктор Моризо не сходил на берег, так как ему добавили больных с других кораблей, и поэтому времени на знакомство с городом не нашлось.
Больше всего хлопот доставляли больные гриппом, для которых выделили отдельное помещение, изолированное от других. Они таяли на глазах: вначале синий цвет лица, потом пневмония, а дальше кровавый кашель, остановить который не представлялось возможным. Моризо был бессилен что-либо сделать. Глаза больных матросов, смотревших на него с надеждой, вызывали в нем внутреннюю боль души, несмотря на то, что война его закалила, и он видел вещи, гораздо ужаснее.