— Проводить с почетом? Это, Сергей Сергеевич, обязательно-с. Я сам хотел к вам прийти с проектом. Пусть о нашем городе у графа останутся самые нежные воспоминания. Более того, подарок у меня имеется, навроде взятки — старинная булава. Сама хоть из дерева, да отделана золотом, цветными каменьями, бирюзой — загляденье. Якобы у турецкого шаха граф Суворов завоевал.
— Да ты-то, Дьяков, где взял?
— Отобрал у жида-антиквария, на Митрофановском крытом рынке у него лавочка. Очень прилично, коли вы, Сергей Сергеевич, презентуете.
— Преподнести, пожалуй, не лишнее. Только происхождение булавы темное. Может, этот жид спер ее где? Вручишь сам.
Полицмейстер Дьяков был замечательным выдумщиком. Для начала был пущен под нож весь отпечатанный тираж «Саратовских ведомостей» и оттиснут новый. Во всю первую полосу громадными буквами набрали: «Люди всех сословий и вероисповеданий опечалены — гений российского сыска граф А. Н. Соколов покидает Саратов. Осиротевшие, мы глубоко скорбим и жаждем новых свиданий».
Это стало сигналом для любопытных: несколько сотен людишек приперлись на вокзал. Мощное полицейское заграждение сдерживало их натиск. Вдоль всего дебаркадера протянули новую ковровую дорожку. Возле спального вагона, в котором ехал Соколов и в который никому билеты больше не продавали, были постелены два больших ковра — шелковых, персидской работы, которые Дьяков приказал доставить Андрею Бендеру, купцу второй гильдии с Никольской улицы.
Тут же на перроне сервировали большой стол. Полдюжины фрачных лакеев носились с подносами, норовя накормить, а больше — по российскому обычаю — напоить отъезжающего и провожающих.
Оцепление было прорвано, когда прибыл сам камергер, коллежский советник и кавалер Сергей Сергеевич Татищев. Пришлось наводить порядок самому Дьякову, которого людишки боялись до дрожи в коленях и онемения во всех членах.
Распушив баки и подняв хрустальный бокал, губернатор задушевным тоном пробасил:
— Не отвратить неизбежность рока, не отсрочить печального мига! Души наши скорбят, сердца обливаются кровью. Замечательный гражданин и достойнейший продолжатель славного рода Соколовых, столько поколений верно служивших благу Отчизны, оставляет наши пределы. И только здравая мысль, что столь замечательный муж необходим империи в более важном месте, несколько лечит нашу душевную рану, утешает невыносимую боль. Выпьем за гения российского сыска, — губернатор шагнул к герою этой сцены, роняя капли на лакированный ботинок, — за вас, бесподобный Аполлинарий Николаевич, разорившего осиное гнездо преступности. Ура!