Соколов, перепрыгивая через ступеньку, поднялся по мраморной, застланной ковром лестнице на второй этаж. Как всегда в утренние часы, в приемной было много просителей.
Знакомый адъютант Логинов радостно улыбнулся:
— Сейчас доложу о вас, Аполлинарий Николаевич! — и скрылся за массивной, уходившей к потолку дверью.
Вскоре он вышел сконфуженный:
— Александр Александрович сказал: «Пусть подождет!»
Среди многочисленных достоинств гения сыска не было одного — умения терпеливо ждать. Его порывистая натура не переносила промедлений. Он любил повторять провансальскую поговорку: «Patience — medecine des pauvres!», что означает: «Терпение — медицина бедных!»
Соколов начал нервно вышагивать из угла в угол. Он был уверен, что сейчас министр обязательно вызовет его. Но следующим пошел отставной саперный генерал, за ним какой-то бледный чиновник с французской лентой, постоянно кашлявший в платок. Затем вызвали вдовушку в шляпке с цветами, которая громко жаловалась, что ей неправильно платят пенсию за мужа-пристава, попавшего под лошадь. За дамой отправилась в заветный кабинет старушка крестьянка в платке и чунях.
Соколов уже давно яростно дрыгал ногой, и вся его наружность выражала крайнюю степень гнева. Он уже готов был произнести сердитую тираду в адрес министра и навсегда покинуть ненавистную приемную, как адъютант Логинов наклонил голову с пробором:
— Вас приглашают, Аполлинарий Николаевич!
Гений сыска медленно, словно сдерживая себя от опрометчивого поступка, вошел в просторный кабинет. Макаров сидел под портретом Николая II нахмуренный. Он кивнул головой на кресло и молча уставился на Соколова.
Соколов знал правила психологической дуэли. Он обжег взглядом министра, развалился в кресле и решил: первым разговор не начинать. Не выдержал министр. Тяжело посопев — признак волнения, — произнес язвительным тоном:
— Вы, любезный граф, кажется, и отдаленного понятия не имеете, что такое дисциплина и субординация? — Макаров снял с носа золотые очки и начал платком излишне тщательно протирать стеклышки.
Соколов подумал: «Раздумывает, что еще сказать бы этакое, умное. Он, кажется, понятия не имеет об утренних событиях на Петергофской дороге! Ну да, министры новости узнают после извозчиков и кухарок! Подремлю под эту галиматью», — и полуприкрыл веки.