— Я у нее при встрече спрошу. А у вас какие новости?
— О Томасе Робертсоне ни слуху ни духу. Но гипотезы насчет снимка продолжают поступать.
— Толковые есть?
— Ничего нового. Впрочем, есть голос за Дурнесс.
— Он теперь сравнялся с Эддертоном?
— Немного отстает. Да, еще одно. Ты помнишь Аласдейра Бланта?
— Обаяшку, который плакался, что Зоуи Беддоус разрушила его брак?
— Мы показали ему фотографию с телефона Аннет.
— И?
— Он сказал, что не уверен.
— Я знаю, кто помнит лучше…
— Его бывшая жена? Ее зовут Джудит Инглис.
— Возьми с полки пирожок, Шивон. И что она сказала?
— По ее мнению, очень похоже. То есть наверняка она сказать не может.
Ребус крякнул, и она сменила тему: спросила, не видел ли он дельфинов — должны, дескать, быть.
— Темновато, — ответил он. — Ты уже на сегодня закончила?
— Более или менее.
— Счастливица.
— По-моему, ты сам захотел поехать.
— Сам.
— И хотел быть один.
— Ты на что намекаешь?
— Просто подумала, нет у тебя в голове другого навигатора.
— Ты имеешь в виду Нину Хазлитт?
— Разве я так сказала?
— Приятно, когда тебя держат за полного идиота.
— Ты там и в самом деле один?
Ребус оглядел пустую улицу.
— В самом деле, — ответил он.
— Она упоминала твое имя в интервью. Странно, что тебе не икалось.
— Что она сказала?
— Известно что. Ты редкий представитель «сильных мира сего», который воспринял ее всерьез.
— Это я сильный мира сего?
— Не верь всему, что слышишь. К тому же Джеймсу это вряд ли понравится.
— Потому что он не срывает аплодисментов?
— Мы все работаем в поте лица, Джон. Никто не любит, когда кого-то выделяют.
— Ясно. — Ребус отключился, пообещав на прощание прислать фотографии, сделанные в Эддертоне.
Он отправил снимки, хотя батарея садилась. Забравшись в машину, Ребус завел двигатель и поехал по узкой улочке, которая расширилась у стоянки жилых прицепов и станции береговой охраны. Ветер с залива атаковал «сааб», впереди катился песчаный вихрь. Ребус оказался на пустой автомобильной парковке; позади был крутой травянистый склон. К берегу вели ступени, а в свете луны виднелась линия прилива. Насколько он мог различить, берег тянулся на сотни ярдов. Из песка выступали острые камни. Волны бились о берег с настойчивой периодичностью, не похожие друг на дружку. Ему казалось, что он совершенно один в этом мире. Ни машин, ни людей, ничего — лишь облака. О том, какой век на дворе, напоминала только его машина — и телефон, который настойчиво звонил. Это была Нина Хазлитт.
— Алло? — ответил он.
— Очень плохо слышно.
— Наверное, из-за ветра. Сейчас вернусь в машину.
— Вы что — на вершине горы или где-то еще?