— А Россия?
— Какая такая Россия? Не было тогда никакой России. Был СССР. И что ожидало меня там? Иллюзий не питал. Я знал наверняка. И чем, в конце концов, НКВД лучше ЦРУ?
— Но почему именно ЦРУ?
— Этого они не скрывали. С нами работали люди Даллеса. Меня они втянули в работу с первых же дней. Пришлось разбираться с самоубийством доктора Хаусхофера, того самого, который открыл наци тайны Зеленого Дракона. Еще в начале века он жил в Японии, и там стал адептом ордена. А после первой мировой преподавал в Мюнхенском университете, и — как принято думать — именно тогда попал под влияние нацистов. Впрочем, эта версия всегда вызвала у меня сомнения. Возможно, выбор доктора Хаусхофера был не случаен. Возможно, ему приказали поступить именно так — пойти на сближение с Гессом, а потом — и с Гитлером. Он был серьезным ученым, основоположником учения о геополитике. Я немного знал этого человека, и не очень-то верю, что его мог одурачить малограмотный истерик. Но как бы там ни было, в 1946 году Карл Хаусхофер покончил с собой, в точности исполнив древний самурайский ритуал. Янки сразу же захотели в этом разобраться.
— И разобрались?
— Да, кое-что выяснить удалось. Там были очень любопытные стихи его погибшего сына. Что-то про демона, которого его отец выпустил в мир….
— Он погиб на фронте?
— Кто? Сын доктора Хаусхофера? Нет. Его расстреляли наци в сорок четвертом. Было очередное покушение на Гитлера, и хватали всех. А он был поэт. Писал на старогерманском. Готику переводить сложно. Еще труднее было понять, подлинный смысл его последней поэмы. А он был страшен…. Но хватит об этом! Я гражданин США с 1949 года, и ни о чем не жалею. Вот только русский язык люблю. И потому, наверное, сохранил, хотя разговорной практики не было. Но читал всегда много. А что в России, действительно, теперь в моде Набоков?
— Разве Набоков может быть в моде?
— Хм — м, пожалуй….. Да, согласен. Так говорить нельзя. Но его читают?
— Конечно. И всегда читали. Только книги достать было трудно.
— «Лолиту» конечно же?
— Почему именно «Лолиту»? Впрочем, «Лолиту», конечно, тоже. Но ведь это везде так. Одним — «Лолита». Другим — «Дар», и «Подвиг», и «Другие берега»
— Не трудитесь так, сударыня. Верю и без того: Набокова читали.
— Я не потому вовсе….
— Немного все же потому. Прислушайтесь к себе, восстановите цепочку мимолетных ощущений, и признайтесь — мысленно, на покаянии не настаиваю — я прав. Можете не отвечать.
— И не собираюсь.
— Что же касается Набокова, то заслуга его, на мой, конечно, дилетантский взгляд не в «Машеньке» или «Даре». Иными словами, романист он был хороший, спору нет. Возможно, очень хороший. И даже превосходный. Но и только. Гений явил себя в другом.