Поцелуй… Само это слово как вздох – сначала выдыхаешь, потом словно набираешь силу и мягко выдыхаешь еще раз. Кончики его пальцев вжались в ее плечи, когда их губы соединились, и Мэри, потянувшись, встала на цыпочки. Алек подвел ее к подлокотнику дивана, она скользнула через него вниз, и он последовал за нею. Было бы правильнее, если бы они начали поцелуй, приведя себя в порядок, однако Мэри не возражала против того, чтобы их конечности и одежда спутались, пока Алек делает то, что делает. Теперь она сидела у него на коленях, он крепко держал ее в объятиях, его язык играл с ее языком, а его зубы слегка покусывали ее губы.
Мэри никогда не задумывалась о поцелуях. Она переносила слюнявые поцелуи маленьких племянников и лишь под страхом смерти призналась бы в том, что девушки учились целоваться в темном дортуаре Академии для молодых леди мисс Эмброуз, где они тренировались друг на друге. Но Алек, без сомнения, превосходил в этом искусстве всех остальных.
К тому же так приятно прижиматься к его большому телу. В его объятиях Мэри чувствовала себя защищенной. Оберегаемой. Ценимой.
Мэри хотелось целоваться с Алеком вечно. Но у обоих были неотложные дела. Однако очень скоро близость заставит их изменить выражение лица, и это будет более рискованно, а на них окажется меньше одежды.
Ну а пока у них есть несколько секунд приятного бессилия, чередующегося со вспышками электричества. Мэри играла в удивительную игру без правил. Для женщины, которая ценит во всем порядок, она, как это ни печально, оказалась совершенно неорганизованной и полностью отдалась на милость лорда Алека Рейнберна.
Хотя идея начать принадлежала ей. Но Алек с готовностью поддержал ее. И твердость его чресел служила тому подтверждением. Как, должно быть, странно быть мужчиной, тело которого служит барометром его возбуждения, в то время как женщина хранит все свои секреты при себе. Кроме – о! – отвердевшего соска, требовавшего внимания, которое он и получил от ловких пальцев Алека. Голова Мэри запрокинулась, и Алек продолжил свои изыскания. Его шевелюра задрожала от волны жара, исходившего от ее тела. Должно быть, она красная, как висевшие на окнах гардины.
Надо прервать поцелуй, несмотря на то, что ей очень не хотелось этого. Мэри не собиралась терять невинность на старом кожаном диване посреди дня. Грудь Алека широкая и твердая, и Мэри стоило немалых усилий постучать по ней кулаком.
Отодвинувшись, Алек потряс головой, чтобы прийти в себя.
– Слишком много или недостаточно? – спросил он.
– И то и другое, – ответила Мэри, заметив опасный блеск в его глазах. – Тебе надо встретиться с судьей, а мне – написать письмо.