– Заходите в дом, – вдруг сказала Тесс и уже громче добавила: – Пожалуйста! Я приглашаю всех! Заходите и грейтесь!
* * *
Из кухни церкви «Жатва надежды» вкусно пахло жареной картошкой. Собравшимся раздавали порции индейки. На столике стояла большая кастрюля, заполненная ароматной подливой. Пастор Уоррен ходил между собравшимися, угощал их чаем со льдом и произносил слова ободрения. Большинство волонтеров были из числа его прихожан, согласившихся отложить празднование у себя дома, чтобы помочь пастору. Снегопад согнал в церковь больше народу, чем ожидалось. Поскольку все скамьи были заняты, из кладовой принесли складные стулья.
Утром Уоррену позвонила Кэтрин Йеллин. Они не общались более месяца.
– С Днем благодарения вас, пастор, – сказала она.
– И вас, Кэтрин.
– Пастор, как вы себя чувствуете?
– Вопреки всем невзгодам, Господь даровал мне еще один день жизни.
Это была старая присказка. Кэтрин хорошо ее знала, однако ответила вежливым смешком. Уоррен почти забыл, как часто Кэтрин навещала его в прежние времена – в основном, чтобы оплакать сестру и услышать слова утешения. Но не только за этим. Кэтрин часто советовалась с ним. Она изучала Библию и просила растолковать ей то или иное непонятное место. Она была ревностной прихожанкой, а пастора опекала так, будто он был ее престарелым дядюшкой. Даже возила к врачу, когда однажды им завладел упорно не поддающийся изгнанию насморк.
– Пастор, я хотела бы помочь с праздничной трапезой.
Уоррен ответил междометием, которое могло означать что угодно.
– Скажите, это уместно? – спросила Кэтрин.
Пастор задумался. Он видел ажиотаж, вспыхивавший везде, где теперь появлялась эта женщина. Ею восторгались, ее обвиняли в подаче ложных надежд. И всегда поблизости толпились пронырливые телевизионщики.
– Конечно, дорогая, ваша помощь была бы нам очень кстати… Это вполне уместно… но я подумаю.
Оба молчали.
– Не волнуйтесь, пастор, – наконец сказала Кэтрин. – Я понимаю.
– Трудно…
– Нет-нет, я…
– Быть может, мы…
– Я не хочу создавать вам сложности. Еще раз с праздником.
– Да пребудет с вами Бог, Кэтрин. – Уоррен сглотнул.
– И с вами, пастор. – В трубке послышался тяжелый вздох.
* * *
Благодать действует на людей по-разному. Если для остальных избранных очередной звонок с небес был глотком целительного бальзама, на Дорин, как ни печально, звонки сына производили все более тягостное впечатление. Первоначальное ликование неожиданно сменилось пронзительной тоской, близкой к депрессии.
Дорин поняла это утром, когда стояла на кухне и обдумывала праздничный обед, подсчитывая, сколько человек соберется за столом. «Люси, Рэнди, двое детей, мы с Мэлом…» Она сосчитала и Робби, словно он должен был прийти. Но он не придет. Ничего не изменилось.